Никита Тихомиров - Хождение в Похъёлу

Вёёниемин стоял, опершись рукой о шероховатую прохладную поверхность округлой гранитной глыбы. У основания глыбы в широкой впадине скопилась дождевая вода. Пэйги охотника пробороздили грязные полосы у самой её кромки. Вода была тёплой (Вёёниемин уже опускал в неё пальцы, чтобы попробовать), застоявшейся. Но вовсе не это заставило его удержаться от пробы её на вкус. Дело было не столько в воде, сколько в самом месте, где она находилась. Место явно было непростым. Иначе не было бы того, что он обнаружил у этого камня и у ещё двух таких же на соседнем бугре, осмотренных им ранее. А подивиться было чему — это точно!

Прямо у его ног возле воды мелкими кучками лежали битые кости, одни совсем свежие, другие — посеревшие от старости. Опытный взгляд охотника различил заячьи, птичьи и оленьи кости. Промеж этих кучек россыпью лежали мелкие окатыши красной яшмы. И кости и яшма были явно принесены сюда кем-то. Вёёниемин распознал в них остатки подношений. Видимо, не одному ему эти «парящие» камни показались таинственными. В них была заключена Сила [30] Парящие камни (сейды — саамский язык) — священные каменные глыбы на холмах. Эффект парения в воздухе — это иллюзия от испарений воды, которая скапливается в лунках под ними. Саамы приносили жертвы данным объектам природы. .

Это подтверждало и ещё кое-что показавшееся Вёёниемину особенно важным. На щебнистой поверхности глыбы, возле которой он сейчас стоял, над лужицей воды отчётливо проступали диковинные знаки с сохранившимися следами красной охры. Замысловатые символы и фигуры образовывали причудливый строй, некий круговорот.

Длинношеие лебеди чинной цепочкой уплывали вслед оленям, лосям и суури; сверху вниз скользили нечёткие силуэты птиц с расправленными крыльями; вереница крохотных человечков образовывала круг, в центре которого находилась бесформенная фигура с несколькими парами рук и ног; большие и малые треугольники и круги гонялись друг за другом в чехарде насечек и трёхпалых следов. Вёёниемин долгое время рассматривал их, но так и не приблизился к пониманию скрытого смысла этих рисунков. Такие же знаки были и на глыбах по соседству. Эти камни являлись священными! И даже то, что он не понимал заключённой в них Силы, не делало их менее значимыми. «Парящие» камни. Каждому ясно, что это не просто так. Любой поймёт, что здесь заключена Тайко. Он даже сумел открыть некий секрет глыб: оказалось, что они «парили» над землёй, только если человек находится на порядочном расстоянии. Ближние камни, как и тот, возле которого находился Вёёниемин, недвижимо покоились на земле, в то время как те, что виднелись в отдалении — висели в дрожащем воздухе.

Но постижение магической силы камней (он очень быстро осознал свою немочь в этом деле) не — занимало теперь охотника. Знаки на камнях кто-то выбил, и этот кто-то, скорее всего, был человеком. Возможно, ноий мог бы сказать другое, но сам Вёёниемин всегда мог сходу отличить дело рук человеческих от того, что сотворено первобытными силами. И эти фигуры на камнях, по его твёрдому убеждению, были сделаны человеком. Сами же «парящие» камни, безусловно, были творением Высших сил.

То, что так далеко на севере, в совершенно новом, как он считал, мире, были следы присутствия людей, в немалой степени озадачило охотника. Что таило в себе их нахождение здесь? Восторг от первой радости осознания того, что он здесь ни одинок, почти мгновенно сменился настороженностью. Его охватил внутренний озноб. Здесь были люди! Его собственный народ, Маакивак, нуждался в новых землях, а оказалось, что у них уже есть обитатели. Как примут эти люди людей Маакивак? Этот вопрос беспокоил Вёёниемина гораздо сильнее, чем загадка «парящих» камней. Ведь от его разрешения зависело будущее, его будущее, будущее его близких, его народа.

Теперь, после того, как он обнаружил близость чужаков, необходимо было хорошенько всё вокруг разведать, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Он ещё раз осмотрел рисунки, выбитые на глыбе, и начал спускаться с бугра, оскальзываясь на проступающей из-под дерновины мерзлоте.

Он отправился в обход широкой луговины к дальнему языку леса. Меж вздыбленных бугров справа просматривался бескрайний простор Великой воды. По равнине бродили стада. Ничего примечательного. Чем ближе он подходил к деревьям, тем осторожней становились его движения. Когда он подошёл к лесу, то замедлил шаг и стал напряжённо всматриваться в замерший под лиственницами полумрак, ища движение. Но кроме перепархивающих по ветвям птиц ничего не увидел. Это, впрочем, ничего не значило: если не хочешь, чтобы тебя увидели, сиди тихо. Он приложил к тетиве стрелу. Очень осторожно Вёёниемин ступил под сень нависающих ветвей, готовый пустить в ход лук и стрелы. Люди, выбившие на камнях тайные знаки, судя по остаткам жертвоприношений, хотя бы время от времени посещали эти места. И кто знает, не явились ли они сюда сегодня и не наблюдают ли исподтишка за незнакомцем, который покусился на их святыни и оскверняет их своим присутствием.

Но и оказавшись среди деревьев, Вёёниемин никого не увидел. Одна лишь кедровка сорвалась от корней и с заполошным криком помчалась прочь. Проследив глазами за её низким полётом, Вёёниемин натолкнулся взглядом на нечто, заставившее его сердце вздрогнуть.

В некотором отдалении, возле заполненной стоячей водой рытвины, торчали остовы кувасов. Покрывавшие их вязанки сухой травы давно съехали и полусгнившей грудой валялись на земле. Подойдя ближе, Вёёниемин насчитал четыре вполне сносно сохранившихся хижины, которые для дальнейшего использования требовалось лишь вновь покрыть травой или пластами коры, а так же ещё около десятка совсем старых жилищ, шесты которых давно повалились, вросли в лесную подстилку и истлели от времени. Это место явно было посещаемым, о чём свидетельствовала хотя бы хорошо сохранившаяся берестяная утварь, аккуратно расставленная внутри хижин, да свежие, похоже, прошлой осенью срубленные вешала. Наверное, люди останавливались здесь, когда подходила пора оставить жертвы «парящим» камням. А это обычно происходит не менее одного раза в году.

Побродив по опустелому стойбищу, Вёёниемин подобрал приглянувшийся туесок, который мог пригодиться ему в хозяйстве, и отправился на свою стоянку. По дороге он размышлял об увиденном и прикидывал, что ему делать дальше. День приближался к зениту. Ярко светило солнце.

К вечеру он принял решение.

Разложив костёр, он мирно сидел на охапке лапника, в задумчивости перебирая обереги на груди и глядя, как солнце медленно клонится за лес.