Александр Бушков - Копья и пулеметы [litres]

Перед комитетом выступили тщательно подобранные Плэйсом рабочие, в один голос уверявшие, что «Акты» только увеличивают вражду между рабочими и предпринимателями. А самое интересное: перед комитетом в том же духе выступили и несколько предпринимателей, тоже не вполне довольные «Актами», – из тех, кто предпочитал не идти с рабочими на конфронтацию, а кончать дело миром (наверняка и здесь не обошлось без Плейса). Кроме того, Плейс мастерски использовал сложившуюся в палате общин обстановку: большинство депутатов палаты составляли как раз «сельские джентльмены», а они городскими делами интересовались мало, да вдобавок откровенно враждебно относились к «выскочкам», как они именовали фабрикантов (подобные конфликты между земельной аристократией и промышленниками имели место не только в Англии).

Оба «Акта об объединениях» были отменены, а тред-юнионы получили право на легальное существование. Правда, победа оказалась половинчатой: тред-юнионы не получили прав юридических лиц. И не могли рассчитывать на помощь судов в случае нарушения соглашений предпринимателями. В новых законах была двойственность: рабочий имел право прекращать работу, борясь за улучшение условий труда, но его можно было все же привлечь к ответственности за «действия, препятствующие нормальному развитию промышленности». Неквалифицированные рабочие не могли рассчитывать на помощь и защиту тред-юнионов. Если при забастовке фабриканты привозили на завод штрейкбрехеров, любые действия рабочих против них считались «акцией устрашения» и опять-таки преследовались по суду.

И все же это был шаг вперед по сравнению с прошлыми временами самого неприкрытого террора против профсоюзов. Положение рабочих несколько улучшилось.

Однако в деревне все оставалось по-прежнему…

Батраки находились в гораздо более худшем положении: у них, в отличие от рабочих, не было поддержки городских реформаторов и части газет, не было сильных лидеров, подобных Плейсу, не было ярких ораторов. Да и грамотность была гораздо ниже, чем в городах.

О том, в каких условиях жили крестьяне, написал в своей книге «Сельские прогулки верхом» английский путешественник Уильям Кобетт:

«Их жилища мало чем отличаются от свинарников, и питаются они, судя по их виду, не намного лучше, чем свиньи. За всю свою жизнь я нигде и никогда не видел столь тягостного человеческого существования, как это, – нигде и никогда, даже среди свободных негров».

Однако, как учит нас Большая История на примере многих стран, даже в глуши, где крестьяне ведут чуть ли не скотский образ жизни, не так уж редко появляются самородки – потенциальные народные вожаки, способные вести за собой людей…

Наш путь – в деревушку Толлпадл, затерявшуюся среди заливных лугов и холмов графства Дорсет. Деревушка была небольшая по меркам не одной страны – всего 175 жителей, из которых половину составляли малые дети. Раньше о ней мало кто слышал за пределами графства и даже в нем самом, но весной 1834 г. ей суждено было прославиться на всю Англию…

Одним из самых уважаемых жителей деревни был 37-летний работник Джордж Лавлесс, отец троих детей. Он и оказался тем самым самородком, из которых жизнь выковывает твердых и решительных народных вожаков.

Человек был безусловно незаурядный: после долгого и тяжелого рабочего дня у одного из местных зажиточных фермеров упрямо занимался самообразованием – долгими вечерами учился читать и писать, на скудные доходы приобретал книги, в основном религиозные, считался в округе хорошим оратором и даже получил от своей церкви разрешение проповедовать. (Лавлесс принадлежал к методистам, а это религиозное течение придает большое значение добропорядочному образу жизни и поведения и, главное, в отличие от кальвинистов, считает каждого человека единственной и неповторимой личностью, строящей свою судьбу не вынесенным заранее «божественным предопределением, а своими делами на благо общества.)

К 1832 г. в большинстве сельскохозяйственных графств Англии батраки уже добились платы в 10 шиллингов в неделю. А вот в захолустном Дорсете недельная плата составляла лишь 8 шиллингов. Прожить при этом можно было только на хлебе, овсяной каше, бобах, самодельном сыре и репе. О мясе и речи не шло – даже картофель считался деликатесом.

И Лавлесс решил действовать. Организовал встречу батраков с местными фермерами, которые дали обещание повысить недельную плату до 10 шиллингов, как в остальных графствах. Батраки, зная своих хозяев, всерьез засомневались, что это обещание будет выполнено. Их успокоил местный викарий доктор Уоррен, Божьим именем обещавший, что лично проследит за выполнением обещания. Ну как тут не поверить слуге Божьему? Батраки успокоились и разошлись.

Однако время шло, а повышения платы деревенские так и не дождались. Лавлесс (сторонник исключительно мирных методов борьбы за свои права) повел жителей к местному мировому судье – попросить совета, как в этой ситуации поступить. Судья предложил провести встречу обеих сторон за семь миль от деревни, в магистрате Дорчестера, под руководством тамошнего мирового судьи Фрэмптона. Толлпадлцы во главе с Лавлессом туда законопослушно явились. Однако прием их там ждал нерадостный, прямо-таки враждебный. Фремптон заявил открытым текстом: во-первых, магистраты больше не занимаются регулированием заработной платы, во-вторых, нет такого закона, который бы обязывал фермеров платить больше, чем они считают необходимым, в-третьих, работники должны безропотно довольствоваться тем, что им платят.

Не желавший сдаваться Лавлесс заявил: собственно говоря, речь идет не о требовании повысить плату, а о выполнении фермерами обещания это сделать, данного в присутствии викария Уоррена, здесь же присутствующего. На что и фермеры, и доктор с честнейшими глазами заявили: не было такого разговора и обещаний таких никто не давал.

Толлпадлцам оставалось одно – вернуться домой несолоно хлебавши. Мало того – ободренные победой фермеры еще и урезали недельную плату до семи шиллингов в неделю. Прожить на эти деньги и прокормить семью было решительно невозможно.

Стало ясно, что придется искать другие методы. Лавлесс, человек грамотный и развитой, был в курсе городских дел и уже знал о легализации тред-юнионов. Он рассказал о них односельчанам и предложил создать такое общество и в Толлпадле. Те с превеликой охотой согласились – тред-юнионы явно напомнили им общины былых времен.

Сказано – сделано. Через своего лондонского кузена Лавлесс отправил письмо с рассказом о своих намерениях в ООТ – Общество объединенных тред-юнионов, охватывающее как квалифицированных, так и неквалифицированных рабочих. В чем-то это был форменный аналог будущего советского ВЦСПС – Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов. Существенная разница в том, что ВЦСПС был «верным помощником партии» и пользовался полной поддержкой властей, а в Англии с ООТ обстояло с точностью до наоборот. ООТ просуществовало недолго, но определенную роль в развитии тред-юнионизма сыграло.