Александр Бушков - Копья и пулеметы [litres]

Классический «невозвращенец», Герцен в 1853 г. основал в Лондоне так называемую Вольную русскую типографию, где издавал шесть или семь журналов («Колокол» лишь самый знаменитый среди них, были и другие), распространявшихся в России. И множество публицистических статей, рассчитанных уже на Европу. Нужно признать, публицистом был, сволочь, ярким и талантливым, так что немало поспособствовал созданию там образа России как «образа врага».

Неустанно поливал Россию как оплот отсталости и реакции, однако негодуя против «позорного» положения крепостных крестьян в России, как-то не замечал миллионов индусов, загубленных милой его сердцу Англией. И незаметно для себя стал духовным прадедушкой современных диссидентов (да и «белоленточников), о которых Солженицын метко выразился: «Целили в коммунизм, а попали в Россию» (впрочем, кажется, это не Солженицын, а Александр Зиновьев).

Как у них нелюбовь к советской власти плавно перетекла в ненависть к России вообще, так и Герцен из «борца с реакционной монархией» стал англофилом и русофобом. Восхищался Англией, «свободной и гордой Англией, этим алмазом, оправленным в серебро морей», и яростно нападал на Россию, которая, по его убеждению, «налегла, как вампир, на судьбы Европы». Во время Крымской кампании печатал у себя подложные письма от имени Святого Кондратия и… Пугачева, которые широко распространялись среди расквартированных в Польше русских войск (интересно, кто их распространял? Кое-какие соображения на этот счет есть, может, и у вас они найдутся) и призывали солдат, воспользовавшись удобным случаем, то есть Крымской кампанией, восстать и свергнуть царя. Отклика у солдат эти прокламации как-то не нашли…

Из письма Герцена от 19 июня 1854 г. такому же «бешеному», духовному собрату, итальянскому революционеру А. Саффи: «Для меня, как для русского, дела идут хорошо, и я уже (предвижу) падение этого зверя Николая. Если бы взять Крым, ему пришел бы конец, а я со своей типографией переехал бы в английский город Одессу. Превосходно».

Действительно, превосходно. Хорош русский, который хочет видеть Одессу английской…

Так вот, сбылось ли хоть что-то из грандиозных планов Англии по отторжению от России огромных территорий и всех морских побережий? Ни-че-го. Ограничилось тем, что России пришлось уйти из Дунайских княжеств и расстаться с кусочком Бессарабии. Все грандиозные планы Англии по удушению «русского медведя» лопнули мыльным пузырем. Вот поэтому я и считаю ее самой пострадавшей в Восточной войне стороной. Крушение грандиозных геополитических планов – на мой взгляд, даже более сильное поражение, чем людские потери и выброшенные на войну деньги. Интервентам удалось занять лишь небольшой кусочек крымского побережья, залитый холерным и дизентерийным поносом, усеянный десятками тысяч могил погибших от русских пуль, легонького для русских морозца и болезней…

А вскоре, в 1857 г., на Великую Британию обрушилось серьезнейшее, суровое испытание: в Индии, «жемчужине» короны, вырвалась наружу, забушевала могучим пожаром тлевшая более столетия затаенная ненависть к поработителям. Полыхнуло восстание надежных и покорных, казалось бы, сипаев…

Часто причиной восстания называют разговоры вокруг новых патронов, которые собирались принять на вооружение в английской армии, в том числе и в сипайских частях.

Тогдашний ружейный патрон представлял собой продолговатый мешочек с порохом и пулей внутри. По принятой во всех тогдашних армиях команде «Скуси патрон!» солдат откусывал верхушку мешочка, доставал пулю, высыпал порох в дуло ружья, забивал шомполом пулю и запыживал бумажным мешочком. Так вот, пошли и широко распространились слухи, что часть мешочков пропитана говяжьим жиром, а часть – свиным салом.

Первое было категорически неприемлемо для индуистов, второе – для мусульман. Разница только в том, что для индуистов корова – священное животное, даже легонько ударить которое или прогнать с дороги – смертный грех. А для мусульман свинья – нечистое животное, даже коснуться которого – смертный грех. Но для индуиста взять в рот говяжий жир, а для мусульманина – свиное сало одинаково неприемлемо. Как если бы мужику нормальной сексуальной ориентации предложили сделать минет другому мужику. Примерно так.

Да, на первый взгляд Великое восстание, как его справедливо назвал Неру, вспыхнуло 10 мая 1857 г. как раз из-за патронов. Солдаты 3-го кавалерийского полка в городе Мирут отказались брать в руки патроны нового образца. С них в присутствии всего полка сорвали военную форму, заковали в кандалы и быстренько приговорили к десяти годам каторжных работ каждого. Тут-то и полыхнуло. Кавалеристы перебили своих английских офицеров, а потом вместе с примкнувшими к ним торговцами с местных базаров перебили вообще всех английских офицеров в городе (нельзя промолчать, что – вместе с женами), разгромили полицейские участки и английские магазины. Чуть позже против англичан поднялась вся Бомбейская армия.

Это правда, но не вся. Во-первых, восстание было не случайной вспышкой – его готовила долго и старательно некая группа заговорщиков в полку, о которой до сих пор почти ничего не известно и так и останется неизвестным. Во-вторых, патроны стали лишь поводом, а главная причина – та самая долго копившаяся ненависть к англичанам за смерть миллионов соотечественников, неслыханное массовое разорение и национальное унижение. Помните? «Равнины Индии белеют костями ткачей»… А те, кто остался жив, лишились земли, ремесел, придавлены непомерными налогами и полностью отстранены от управления собственной страной.

А ведь еще в 1817 г. умный человек, сэр Томас Манро признавал все преимущества, которые Англии принесло завоевание Индии, однако писал генерал-губернатору лорду Гастингсу: «Но эти преимущества куплены дорогой ценой. В жертву им принесены независимость, национальное достоинство и все, что делает народ уважаемым… Поэтому результатом завоевания Индии британским оружием явится вместо возвышения унижение достоинства целого народа. Возможно, нет других примеров завоевания, при котором туземцы были бы в столь полной мере устранены от всякого управления своей страной, как в Британской Индии». И убеждал Гастингса широко использовать индийцев на службе в администрации.

Год спустя он писал тому же адресату: «Чужеземные завоеватели применяли к туземцам насилие и зачастую большую жестокость, но никто еще не обращался с ними с таким презрением, как мы, никто не заклеймил целый народ как недостойный доверия, неспособный к честным поступкам и пригодный для использования только там, где мы не можем обойтись без него. Унижение национального достоинства народа, попавшего под нашу власть, является не только неблагодарным, но и неполитичным».