Константин Писаренко - Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

Отмеченные всеми лекторами порядок на совещаниях и дисциплина рабочих явились результатом нескольких причин: помимо теоретического сознания правил легального движения, сдерживающим стимулом являлось опасение противодействия со стороны хозяев и заводской администрации, так как уже после 3-го собрания рабочие знали, что в Петербург отправилась депутация ходатайствовать о закрытии совещаний. Кроме того, рабочие отчетливо понимали, что всякий беспорядок с их стороны, будучи на руку только хозяевам и революционерам, может подорвать доверие к ним властей и повлечь за собою неутверждение их устава и уничтожение уже разрешенных собраний…

Собрания по субботам в Смоленской части дошли до такого переполнения, что явилась необходимость в открытии других подобных же совещаний, которые и стали открываться постепенно в разных частях Москвы, в зависимости от районов, доставлявших наибольшее количество посетителей. Таким образом начали происходить собрания в обыкновенных чайных лавках: в районе Рязанских мастерских – по понедельникам, в Покровском районе – по вторникам, в Рогожском – по четвергам, Калужском – по пятницам и Смоленском – по субботам».

Овченко Ю.Ф. «Хмурый» полицейский. Карьера С.В. Зубатова // Вопросы истории. 2009. № 7. С. 8—13.

Из письма Н.Э Баумана в редакцию «Искры», 28 июля 1901 года

«До меня дошли слухи, будто бы у Вас есть кое-какие сведения о московском собеседовании рабочих под руководством Езерского, Вормса и других. И, как мне передавали, в этих новшествах Ваш корреспондент видит новую форму зубатовской тактики. Лично я еще не имею определенного взгляда на этот предмет и предпринимаю поэтому тщательное изыскание. Часть моих знакомых, безусловно, отрицают возможность какого-либо даже косвенного, самого отдаленного воздействия Зубатова и обещали мне дать самые точные [сведения] из первоисточника. Было бы очень печально, если бы в печати появились крайние суждения об этих собеседованиях на основе поверхностных сообщений. Если еще ничего не напечатано по этому вопросу, то я прошу Вас на время воздержаться. Обещаю при этом прислать подробные сведения».

Переписка В.И. Ленина и редакции газеты «Искра» с социал-демократическими организациями в России. 1900—1903 гг.: Сборник документов. М., 1969. Т. 1. С. 181, 182.

Из письма начальника московского охранного отделения С.В. Зубатова директору Департамента полиции С.Э. Зволянскому, конец августа 1901 года

«Ваше превосходительство, глубокоуважаемый Сергей Эрастович.

Профессор Озеров узнал (очевидно, от академика Янжула), что в Министерство финансов явилась депутация от московских фабрикантов и просила прекратить “Совещания” наших рабочих. Ковалевский им заявил, что не только их не прекратит, но и лучшего ничего выдумать не может. Витте также отказал в ходатайстве. Теперь фабриканты клянут Ковалевского и ругают его “социалистом”…

В октябре оканчивается срок бесплатного предоставления аудитории Истор[ического] музея в распоряжение рабочих. Там 560 мест. Уже теперь аудитория бывает переполнена. Поэтому Озеров и профессор Духовской возбудили вопрос о предоставлении рабочим большего по размерам помещения, и городской голова князь Голицын отдает им аудиторию нового только что выстроенного Работного дома. Аудитория на 2 тыс. человек. Они обязуются за это допускать к слушанию и клиентов Работного дома…

Овченко Ю.Ф. «Хмурый» полицейский. Карьера С.В. Зубатова // Вопросы истории. 2009. № 6. С. 24, 25.

Хроника конфликта фабриканта Ю.П. Гужона с рабочими Товарищества шелковой мануфактуры

«ЗАЯВЛЕНИЕ

о недоразумениях, происходящих на фабрике Товарищества шелковой мануфактуры в Москве, представленное в отдел промышленности 3-го марта 1902 г.

29-го января 1902 года было отказано от работы за пьянство и прогулы, с предупреждением за 14 дней вперед, двум рабочим, ткачам Синицыну и Макарову.

31-го января, вызванный по анонимной телеграмме фабричный инспектор Леонид Николаевич Игнатов вступил в переговоры в артельной столовой с рабочими, при чем:

1-е) в присутствии инспектора был выбран новый староста мужской артели, утвержденный в тот же день правлением фабрики;

2-е) выбраны делегаты от рабочих ткачей, уволенные нами вышеозначенные ткачи Синицын и Макаров, для разных переговоров с правлением.

Правление со своей стороны отказалось признать делегатами 2-х рабочих, им же раньше назначенных к увольнению.

1-го февраля за подписью названных двух рабочих было подано коллективное требование инспектору и господину обер-полицеймейстеру об удовлетворении фабрикой разных претензий рабочих-ткачей, из коих в особенности было указано на прогулы рабочих по вине фабрики, исчисляемые в 25 % с полученного ими заработка с Пасхи 1901 года, то есть около 42 000 рублей, оплату которых рабочие требовали немедленно.

Не признавая вообще неоплаченными прогулов, правление отказало удовлетворить это огульное неправильное требование, но, желая доказать свою готовность идти навстречу просьб рабочих, согласилось разъяснить и изменить несколько параграфов правил внутреннего распорядка и расценков, при чем правление соглашалось в каждом отдельном случае произвести проверку относительно заявления ткачей о прогулах.

Господин инспектор, настаивая на признании хотя бы части требуемого единовременного вознаграждения за прогулы рабочими, в виду категорического отказа правления пойти на какой-либо компромисс, сообщил решение правления ткачам.

После чего рабочие ткачи 7-го февраля, в числе 932 человек, заявили о своем решение покинуть работу через 14 дней.

14-го февраля в половине седьмого вечера явились в контору Жилкин, назвавшийся председателем организации рабочих-ткачей города Москвы, и Красивский, член совета рабочих в механическом производстве, и просили позволения переговорить в столовой с ткачами для цели их умиротворения.

После получения по телефону удостоверения их личности от охранного отделения через местного пристава и фабричного околоточного надзирателя правление не нашло препятствия допустить их к переговору с рабочими.

Через полтора часа Жилкин и Красивский, вернувшись в контору, заявили, что рабочие принимают все изменения, сделанные правлением, отказываются от всех их претензий, соглашаются продолжать работу по старым расценкам и правилам до Пасхи, и явятся на следующее утро в правление, чтобы заявить о своей благодарности, но с тем условием, однако, что уволенные 2 рабочих, Синицын и Макаров, будут оставлены на работе до Пасхи.

Правление, безусловно, отказалось принять обратно 2-х рассчитанных рабочих.

Сообщив немедленно по телефону в охранное отделение отказ правления, Красивский заявил, что он слагает с себя дальнейшую ответственность, которая всецело ляжет на правление.