Эрих Куби - Русские в Берлине [Опыт Второй мировой войны. 1941–1945] [litres]

Всем чиновникам банков категорически запрещается производить какие бы то ни было изъятия ценностей. Виновные в нарушении будут строго наказаны по законам военного времени.

Наряду с имеющимися в хождении имперскими денежными знаками обязательны в обращении оккупационные марки союзного военного командования.

7. Все лица, имеющие огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, радиоприемники и радиопередатчики, фотоаппараты, автомашины, мотоциклы и горюче-смазочные материалы, обязаны в течение 72 часов с момента опубликования настоящего приказа все перечисленное сдать в районные военные комендатуры.

За несдачу в срок вышеперечисленных вещей виновные будут строго наказаны по законам военного времени.

Владельцы типографий, пишущих машинок и других множительных аппаратов обязаны зарегистрироваться у военных комендантов районов и участков. Категорически запрещается печатать, размножать и расклеивать или распространять по городу какие бы то ни было документы без разрешения военных комендантов.

Все типографии опечатываются, и допуск в них производится только с разрешения военного коменданта.

8. Населению города запрещается:

а) выходить из домов и появляться на улицах и во дворах, а также находиться и выполнять какую-либо работу в нежилых помещениях с 22:00 до 8 утра по берлинскому времени;

б) освещать помещения с незамаскированными окнами;

в) принимать в состав своей семьи, а также на жительство и ночлег кого бы то ни было, в том числе и военнослужащих Красной армии и союзных войск, без разрешения военных комендантов;

г) допускать самовольное растаскивание брошенного учреждениями и частными лицами имущества и продовольствия. Население, нарушающее указанные требования, будет привлекаться к строгой ответственности по законам военного времени.

9. Работу увеселительных учреждений (как то: кино, театров, цирков, стадионов), отправление религиозных обрядов в кирхах, работу ресторанов и столовых разрешается производить до 21:00 часа по берлинскому времени.

За использование общественных учреждений во враждебных Красной армии целях, для нарушения порядка и спокойствия в городе – администрация этих учреждений будет привлечена к строгой ответственности по законам военного времени.

10. Население города предупреждается, что оно несет ответственность по законам военного времени за враждебное отношение к военнослужащим Красной армии и союзных ей войск.

В случае покушения на военнослужащих Красной армии и союзных ей войск или совершения других диверсионных действий по отношению к личному составу, боевой технике или имуществу войсковых частей Красной армии и союзных ей войск виновные будут преданы военно-полевому суду.

11. Части Красной армии и отдельные военнослужащие, прибывающие в Берлин, обязаны расквартировываться только в местах, указанных военными комендантами районов и участков.

Военнослужащим Красной армии запрещается производить самовольно, без разрешения военных комендантов выселение и переселение жителей, изъятие имущества, ценностей и производство обысков у жителей города».

п. п. Начальник гарнизона и военный комендант

Берлина,

командующий Н-ской армии [75] В оригинальном документе не указана армия, которой командовал Берзарин – 5-я Ударная армия. ( Примеч. авт. ) генерал-полковник

Н. Берзарин

начальник штаба гарнизона генерал-майор Кущев

Верно: Ст. пом. нач. отдела по использованию опыта

войны

оперуправления штаба 1-го Белорусского фронта

подполковник Павловский [76] Приказ приводится без купюр по источнику: ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 739. Л. 518–521, зав. копия; 2. В архиве данный приказ датирован 30 апреля 1945 г. .

Бродя по Берлину, Гус увидел первый экземпляр этого обращения, вывешенный возле Александерплац:

«Как только первый приказ Берзарина появился на стенах, вокруг него собралась большая толпа. «Приказ коменданта Берлина, генерал-полковника Берзарина…» – кто-то громко прочитал по-немецки. Эти немецкие слова – «Комендант Берлина» – были произнесены утром 28 апреля, когда в центре Берлина все еще шли уличные бои. Советский комендант гарантировал всем мирным жителям Берлина сохранение жизни и безопасность; он обещал, что будут учитываться все имеющие хождение продовольственные карточки. После прочтения этого обещания одна женщина горько рассмеялась: «Мы не помним, когда в последний раз получали хоть что-нибудь. Хлеба не было уже несколько дней…»

В бункере фюрера уже давно перестали беспокоиться о благополучии и страданиях населения Берлина. Его обитателей не волновало, что жителям придется просто исчезнуть; для них имел значение только мир, существовавший в их фантазиях. Рейхсканцелярия находилась под плотным артиллерийским огнем, и бункер беспрестанно содрогался и стонал при попадании советских снарядов. Вентиляция всасывала пыльный горячий воздух, отравленный запахом взрывчатки. Гитлер начал беспокоиться о своей личной безопасности и спрашивал своих коллег, долго ли, по их мнению, продержится подземелье. Он был физически истощен. Вопреки своей обычной манере встречать плохие новости долгим их игнорированием и новыми планами, весь тот день фюрер оставался довольно немногословным.

Проводная связь с немецким Верховным командованием была нарушена, однако две рации – одна в министерстве пропаганды, а другая у военного коменданта штаба на Бендлерштрассе – по-прежнему передавали приказы и сообщения.

Все три мечты о возможном спасении в течение дня рассеялись как дым: во-первых, оказалось, что окруженная южнее Берлина 9-я армия сама не в состоянии вырваться из кольца и, следовательно, не могла прийти на помощь столице. (Фактически разрозненным частям 9-й армии позднее удалось соединиться с армией Венка и вместе с ней отступить за Эльбу [77] Из 200 000 попавших в окружение солдат и офицеров 9-й армии 60 000 было убито, 120 000 взято в плен, остальные рассеялись по лесам, из них некоторые сумели просочиться к позициям ведущей бои 12-й армии. .) Во-вторых, стало известно, что Штайнер окончательно застрял севернее Берлина, возле канала Руппинер, где наступающие войска маршала Рокоссовского прорвались в западную часть города. И в-третьих, Венк все еще задерживался на юго-западе столицы, в последней попытке удержать фронт по линии Нимегк – Белиц – Ферх. Он старался собрать любые разрозненные формирования 9-й армии, прорвавшиеся или выскользнувшие из окружения, однако не мог продвинуться ни на шаг дальше этой линии.

Учитывая данную ситуацию, привел бы Гитлер в исполнение свою прежнюю угрозу покончить с собой? Ни в коем случае! Сейчас он думал не о самоубийстве, а об убийстве. Заявление «Радио Стокгольма» о том, что Гиммлер вел переговоры с западными союзниками, ближе к вечеру подтвердил более подробный и пространный репортаж агентства Рейтер, переданный по Би-би-си. Чиновник министерства пропаганды доставил перевод этих новостей в бункер.