Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Максим спал в комнате с окном на невидимый в ночи Збаражский замок и не знал, что сон его был вещим. Он забыл, что Вий поднимался из преисподней к людям действительно 29 февраля, но по старому стилю, принятому в Российской империи до 1918 года. После установления Советской власти Вий стал появляться на земле уже по новому стилю. Историк еще не знал, что главарь украинской чертовщины исправит эту ошибку времени прямо у него на глазах.

Рано утром первого дня весны Максим вышел в замковый парк и с удовольствием прошелся по его главной исторической аллее. По улицам Богдана Хмельницкого и Даниила Галицкого он спустился к площади Ивана Франко, где позавтракал в маленьком кафе. 1 марта, в понедельник, городской рынок не работал, и Максим по парку Бурляя вышел к автостанции, где узнал расписание движения автобусов в Тернополь, Вишневец, Киев и Львов. Ровно в девять часов утра он вошел в дирекцию музейного объединения «Замки Тернопольщины», расположенную за крепостным рвом.

Подождав совсем немного в приемной, московский историк представился вежливому директору, которому рассказал о цели приезда в Збараж — найти продолжение самчиковской рукописи Олексы Дружченко и просмотреть все материалы, касающиеся жизни и деятельности Богдана Хмельницкого. Разрешение на работу в музейных фондах было получено, Максим заполнил в приемной заявление и анкету исследователя и прошел в маленький читальный зал с четырьмя рабочими столами. В нем было еще пусто, Максим попросил у сотрудницы путеводитель по фондам музея «Замки Тернопольщины» и углубился в чтение.

В объединение входили Збаражский, Вишневецкий, Чертковский, Теребовльский, Микулинский и Кременецкий замки разной степени сохранности. Их архивные фонды, имеющие историческое значение, которым повезло за столетия войн и нашествий немного больше, чем каменным твердыням, были давно переданы в Тернополь и Киев, но Максиму было нужно совсем другое. В Збараже хранились документы местного дворянского депутатского собрания, личные коллекции рукописей владельцев тернопольских поместий, которые не являлись персонажами истории и политики, а также материалы сословного и городского самоуправления, учебных заведений и попечительских организаций.

Максим внимательно просмотрел перечень фондов, сделал нужные для поисков выписки и попросил дать ему описи архивов Тернопольского поветового предводителя дворянства и всех личных коллекций документов последней трети XVIII, XIX и первой половины XX века, когда большая часть Западной Украины после самораспада Речи Посполитой входила в состав Российской империи.

В описи дел фонда предводителя Тернопольского дворянства среди материалов о внесении помещиков в Волынскую губернскую родословную книгу, приходно-расходных книг имений, алфавитных списков местных дворян, материалов о постройке здания для дворянского собрания, губернских указаний и предписаний, переписки с поветовыми предводителями о сборе пожертвований, сведений о разоренных войнами селениях Тернопольщины Максима заинтересовали маленькие фонды из нескольких дел мелкопоместных дворян, у которых Олекса Дружченко мог, как в Самчиках, разбирать архивы и библиотеки. Теоретически в них могло оказаться окончание его рукописи, а Максим всегда в сложных поисках проверял все мыслимые и немыслимые версии событий, что обычно приносило успех в его интересной работе по восстановлению прошлого.

Коллекция рукописей в «Замках Тернопольщины» оказалась разнообразной и значительной. Фонды были сформированы из рукописных книг, обнаруженных в поместьях и имениях Южной Волыни. Это были описания польских и турецких войн, чья-то объемная рукопись истории средних веков, трактаты по военному делу и взятию крепостей, книги с чертежами артиллерийских орудий, выписки из уголовных законов Российской империи, списки награжденных чинами, духовные завещания, лечебники и травники, а также множество нужных Максиму материалов.

Московский историк выписал из описей номера дел и названия всех рукописей литературного и биографического характера, рассказы всех неизвестных авторов, сборники занимательных историй, путевые заметки, дневники и воспоминания тернопольских помещиков. Всего получилось шестьдесят четыре дела в пяти фондах. По архивным правилам каждый исследователь мог заказать в день не более десяти дел общим объемом до полутора тысяч листов. Максим понял, что не успеет просмотреть их все с понедельника до пятницы, и придется остаться в Збараже на выходные. Он посоветовался с заведующей читальным залом и музейной библиотекой, которая сказала, что большая часть воспоминаний помещиков в конце XX столетия была напечатана в журнале «Тернопольская старина». Это было очень хорошо, и количество нужных Максиму дел сразу же сократилось до сорока четырех.

Журналы с воспоминаниями можно было получить после обеда, а дела — во вторник утром. Максим, чтобы не было случайных остановок в работе, заранее заполнил и отдал на исполнение требования на все оставшиеся рабочие дни. Среди заказанных были несколько дел, в названиях которых упоминался Богдан Хмельницкий, а также записи управляющего Збаражским замком в 1890–1902 годах, которые Максим, решивший, что эти годы очень далеки от конца XVIII века, заказал для просмотра на последний день, пятницу.

Замковые куранты пробили двенадцать раз, «Тернопольскую старину» обещали подобрать к двум, и Максим обрадовался возможности пообедать в старинной корчме замка, в которой произошло недавнее ЧП. Однако по понедельникам музей, как и базар, не работал.

Максим по парку Хмельницкого спустился к только что открывшимся «Вытребенькам», пообедал в них, чем бог послал, и не спеша пошел по местечку с таким расчетом, чтобы вернуться в читальный зал к двум часам дня. Он шел вдоль Гнезны, которая надвое делила Збараж, состоявший из замка с парком, Пригородка, Тернопольского и Заводского предместий и привычно запоминал расположение домов, улиц и переулков, сверяя его с прочно сидевшей в голове картой Збаража. Максим поклонился памятнику казацким героям времен Хмельнитчины и долго смотрел на замок, представляя, как в него въезжал со своим конвоем из гвардейцев-характерников Богдан Великий. С трудом вернувшись из прошлого в XXI век, Максим по улице 22 января поднялся к музею и ровно в два часа дня занял свое место у окна в читальном зале.

Историк привычно расписался в получении восьми номеров «Тернопольской старины» за 1992–1997 годы и начал просматривать дела давно минувших дней. Часы замка пробили четырежды, когда он из низенькой стопки взял в руки четвертый номер журнала за 1995 год. В нем, о радость, была напечатана рукопись потомка одного из первых строителей Збаражского замка, возводившего твердыню с 1620 по 1632 годы. Правнук писал о строительстве со слов своего прадеда, и это было чрезвычайно важное свидетельство очевидца, такое интересное для Максима. Журнал можно было отксерокопировать, историк заполнил требование, подписал его у заведующей, оплатил работу в бухгалтерии и отдал номер на копирование. Он продолжил чтение, но новых сведений о великом гетмане и замке не нашел. Шляхта и дворянство подробно описывали свою жизнь в имениях, но к теме, интересовавшей Максима, тексты отношения не имели.