Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

Впрочем, улучшением своего положения невольники всецело обязаны голландцам. При прежнем владычестве малайских султанов туземцы Новой Гвинеи, так же как и туземцы африканской Гвинеи, подвергались частым набегам. Корабли малайцев зачастую приставали к их берегам, и папуасы платили им контрибуцию пленниками, захваченными во время бесконечных войн с соседями. Такой порядок теперь уничтожен, и торговля живым товаром строго запрещена как в Новой Гвинее, так и в африканской.

Торжественный день наконец настал. Пока Пьер, Фрике и Виктор спали на рогожах крепким сном, жители воздушного пандемониума с Узинаком во главе сошли на землю, сохраняя полное безмолвие. Вскоре они возвратились назад, оглашая воздух неистовыми криками и торжественно волоча за собой огромные мешки, наполненные таинственными предметами.

Мешки втащили на сваи, шум и гам невероятно усилились. Затем Узинак и два папуаса, пользовавшихся почетом и уважением, осторожно приступили к вскрытию мешков.

При виде содержимого мешков на лице Фрике невольно отразилось полное отвращение. Они оказались наполнены человеческими черепами, высохшими, глянцевыми и нанизанными по шесть штук на стебли индийского тростника.

— Вот так сюрприз, — шепнул он Пьеру, отворачивавшемуся от мешков с таким же отвращением.

— Если это приготовление к празднику, каким же будет в таком случае сам праздник?

— Черт побери! Если только они намерены заставить нас присутствовать при их трапезе с человеческим мясом в качестве угощения, я не хочу видеть этого гнусного пиршества! Будь что будет, но я исчезаю!

— Вот так общество! Змеи, откормленные на убой, дикари-каннибалы и маленькие дети, готовящиеся играть в шары из мертвых голов!

— Замечаешь, с каким восторгом и благоговением они относятся к этим костям? Право, можно подумать, что это религиозная церемония.

Мужчины размеренным и важным тоном выкрикивали нараспев что-то вроде стихов, женщины и дети отвечали им, пронзительно взвизгивая, потом трое священнодействующих неистово потрясали мешками, и кости глухо стучали, ударяясь друг о друга. Унылое пение тянулось так долго, что у виртуозов от усердия пересохло в горле, и они вынуждены были беспрестанно прикладываться к хмельному напитку, приготовленному из саговой пальмы, чрезвычайно вкусному и сильно пьянящему.

Европейцы боялись, как бы этот заунывный пролог не повлек за собой чего-нибудь еще более заунывного. Но опасения их были напрасны. Колдовство наконец окончилось, стебли тростника с нанизанными черепами были воткнуты в косяки, поддерживающие крышу террасы, где они раскачивались ветром, словно фонари.

— Теперь можно отправляться на охоту, — вымолвил Узинак со своим обычным добродушием.

— А, так мы идем на охоту? А кого же мы будем преследовать, мой друг папуас?

— Птичек солнца, — ответил тот радостно.

— Позвольте мне вам заметить, — возразил Фрике, указывая на груды костей с застывшей гримасой на мертвых устах, — что ваши приготовления к этой веселой забаве, по меньшей мере, странны.

На лице Узинака выразилось удивление.

— Разве белые не знают, что папуасы никогда не отправляются в путь, не обезопасив своих жилищ от вторжения негодяев? А чем же лучше обезопасить их, как ни выставив на обозрение черепа врагов, убитых в сражениях?!

Фрике отрицательно покачал головой:

— А когда белые отправляются на охоту или идут на войну, кто оберегает их дома от вторжения злых людей? Кто защищает их семьи от негодяев?

— Наши способы ограждать наши дома и защищать семьи от дурных случайностей гораздо менее сложны. Независимо от крепких запоров, в каждом городе есть джентльмены, одетые во все черное, которые зовутся городской стражей и которые без всякой церемонии арестуют всякого, кто покусится на чужую собственность.

Последняя фраза, переданная дикарю Виктором, произвела на него странное впечатление.

Папуас отчаянно замахал головой и отвечал, немного подумав:

— В Дорее и Амбербаки я знавал много белых, относящихся к черепам далеко не с таким отвращением. Они покупали их и увозили в свои страны. Для чего они были им нужны, как не для острастки врагов?

«А, — подумал Фрике, — это, по всей вероятности, натуралисты опустошали их коллекции для научных целей».

Но что мог понимать в этом Узинак? Вряд ли ему было известно даже и название науки «антропология», а потому Фрике не счел нужным разубеждать дикаря.

— Ну а хозяев черепов вы, конечно, съели?

— Нет, — отвечал храбрый вождь, улыбаясь. — Мы не едим наших врагов. Мы воюем, и если победа остается за нами, уводим в рабство женщин и детей и отсекаем головы всем мужчинам. Один удар реда — и готово. В этом мы все чрезвычайно искусны. Тело бросаем в воду, а головы приносим домой. Правда, давно, очень давно, их варили и съедали. Так делают в моей стране и поныне, а мы прячем головы в муравейник. Никто не вычистит череп так, как муравей. Обглоданные черепа тщательно прячутся посредине леса в дуплах старых деревьев и в торжественных случаях, когда, например, жилище покидается на продолжительное время или при каких-нибудь других не менее важных случаях, они вносятся в дом. И никогда ни один из врагов, как бы смел и нахален он ни был, не дерзнет переступить порог жилища, охраняемого этими вражескими черепами, столь ужасными с виду. А теперь в путь, отправимся охотиться на райских птичек.

— А зачем они тебе?

— Через пять новолуний мы отправимся на север, в деревеньку, где живет много малайцев. Мы повезем с собой шкурки птичек. Малайцы охотно покупают их и перепродают белым. Они дадут нам за них сталь для копий, остро отточенных реда, рис и огненную воду, — сказал начальник, жадно облизываясь.

— Будь по-вашему, а нам лучшего и желать нечего. Охота немного развлечет нас, а затем двинемся в путь.

Фрике и не подозревал, что оперение райских птиц является предметом обширной торговли и что этот товар высоко ценится малайцами. Довольно сложная операция — снять кожу с прелестной птички, не испортив ее и не выдернув ни одного перышка, — хорошо известна некоторым дикарям. Проворно сняв кожу, они сразу же пропитывают ее особым ароматическим составом, чтобы предохранить от гниения, затем тщательно просушивают и продают в большом количестве. Впрочем, этот вид ремесла был известен и в более отдаленные времена, ибо когда первые путешественники подплыли к Молуккским островам — странам мускатного ореха, гвоздики и других пряностей, бывших тогда на вес золота, — туземцы показали им, между прочим, и птичьи шкурки, покрытые такими чудными перьями, что белые, очарованные яркостью и нежностью их красок, забыли на миг о предстоящей богатой наживе.