Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— А что такое?

— А то, что ведь существует три города Сантьяго… Сантьяго на Кубе, где идет и теперь еще торг неграми, затем Сантьяго, столица Чили, и, наконец, Сантьяго-дель-Эстро в Аргентинской республике.

— И эти города расположены очень далеко друг от друга? — спросил Фрике.

— Два последних не особенно далеко, но Сантьяго на Кубе находится на Антильских островах; это черт знает где!

— Ну так отправимся прежде всего в Сантьяго, столицу Чили; не может быть, чтобы их там не было… Но если мы все-таки не найдем их там, то отправимся на Кубу… Не так ли?

— Как хотите! — соглашался Буало, чрезвычайно покладистый в тех случаях, когда дело шло об оказании кому-нибудь помощи или о каком-либо добром деле.

И вот после многих отклонений в ту или другую сторону приятели свернули на восток, оставив справа Кокговейру, и достигли берегов Ибикюи, одного из притоков Уругвая, в восьмидесяти километрах от Ягуарая, начального пункта строящейся железнодорожной линии на Монтевидео.

Впервые после очень долгого времени жизнь Фрике не была переполнена неожиданными событиями и приключениями. Их путешествие по пампе тянулось так же спокойно и однообразно, как и сама пампа с ее бесконечными волнующимися под ветром травами и палящим солнцем, беспощадно сжигавшим все вокруг.

Путешественники жили охотой; отличное ружье Буало раза три-четыре в сутки давало о себе знать меткими выстрелами. Фрике, если не стал отменным стрелком, то, во всяком случае, был очень сносным кавалеристом. Они намеревались следовать по течению Ибикюи до его впадения в Уругвай и пересечь провинцию по Энтре-Риос (Междуречье), образующую что-то вроде полуострова между реками Уругвай и Парана.

Затем они рассчитывали спуститься по Паране до одноименного города, добраться до Росарио, по железной дороге достичь Кордильер и прибыть прямо в Сантьяго, ее конечный пункт.

Таким являлся план, выработанный Буало. Этой части кругосветного путешествия, предпринятого парижским гаменом, было суждено совершиться довольно прозаично, но зато быстро.

Но постоянные препятствия, везде и во всем преследовавшие бедного Фрике, и на этот раз решили иначе, и целый ряд фантастических приключений и злоключений должен был изменить весь этот так хорошо задуманный план.

О саладеритах не было слышно ни слуху ни духу; и это до известной степени тревожило Буало. Он слишком хорошо знал мстительный нрав южноамериканских метисов, чтобы быть уверенным, что они так легко откажутся от своей мести, и потому принимал все меры предосторожности на случай возможного ночного нападения гаучо, которые могли вдруг появиться как из-под земли.

В ожидании предполагаемого нападения он спутал ноги своих коней, чтобы они не могли далеко отойти от бивуака, соорудил из поклажи что-то вроде редута и раскинул свой лагерь спиной к реке.

Это было весьма разумно. И мы сейчас увидим на практике, что небесполезно изучать, хотя бы даже и в кабинете, стратегию, прежде чем применить эту науку на деле.

Фрике ворочался с боку на бок. Вспомнив с грустью о своих отсутствующих друзьях — докторе, его приемном отце, об Андре, его старшем и горячо любимом брате, и о Мажесте, его чернокожем малыше-братишке, он тщетно старался заснуть. Он вертелся, переворачивался, ругался и ворчал, но ничто не помогало — сон не шел к нему. И немудрено: целые полчища комаров и мошек одолевали его, жалили, кусали, пили его кровь.

Напрасно он расчесывал кожу до крови, — ненасытные насекомые, решив утолить свой аппетит, не оставляли его в покое ни на одну секунду и впивались своими жалами глубоко в тело маленького парижанина.

Буало курил сигареты с невозмутимостью сфинкса. Не то чтобы его кожа больше освоилась с жалами этих ужасных насекомых или была толще, чем у мальчугана, но он хорошо знал, что всякая попытка отогнать их от себя будет совершенно бесполезна.

— Месье Буало!

— Что?

— Они меня буквально раздирают на части, места живого на теле не остается из-за этих проклятых зверюг!

— Что же я могу поделать?

— О, черт! Да у меня больше трехсот тысяч тараканов в моей рубашке!

— Так отправьте ее к вашей прачке и не мешайте мне спать!

— Ах, громы небесные! Если бы у меня была хоть шепотка персидского порошка или если бы их можно было угостить французским боксом, этих мерзавцев!

— Да полно вам сердиться! — унимал его Буало.

— Неужели же они не кусают вас?

— Еще как! Это вы увидите завтра, когда меня всего раздует, как пузырь; но раз ничего сделать нельзя, то не стоит и бесноваться!

— Клопы этакие! — выругался Фрике, вложив в это слово все свое презрение к настырным насекомым.

— Вы несправедливы, сын мой, — заметил Буало, — вы клевещете на клопов. Эти насекомые не имеют ничего общего с несносными обитателями постелей наших парижан и называются они « pullen » за необычайной длины и силы жала. Мы обязаны присутствием этих мелких вампиров соседству реки!

— Гм! У меня появилась мысль!

— Какая?

— А что, если бы я пошел и обвалялся в речном иле?! Мое тело покрылось бы тогда липким слоем, который, быть может, защитил бы меня от уколов этих мучителей.

— Нет, вы шутите!.. Разве вы не слышите этот плеск воды, как будто в реке купаются? Этот шум свидетельствует о том, что воды эти населены нежелательными обитателями и никому не рекомендуется кататься верхом на резвящихся в воде кайманах!

— Кайманы — ведь это название американских крокодилов?

— Совершенно верно!

— Но что же мне делать? Посоветуйте поскорее!

— Ждать полуночи!

— Полуночи? Да разве еще не полночь? Мне кажется, что эти насекомые уже двадцать четыре часа мучают меня… При чем тут полночь?

— Обыкновенно эти кровопийцы исчезают к полуночи как благоразумные посетители кабачков и ресторанов; набив свои желудки, они благонравно отправляются на покой, как только хозяин корчмы или ресторана начинает гасить огни.

— Слава богу! В таком случае мне удастся заснуть хоть со второй вахты!

— Сделайте милость! Желаю вам от всей души!.. Только не забудьте, что, когда « pullen » улетают, на их место прилетают их ближайшие родственники, и можно сказать, двоюродные братья, если хотите, «заракудос», укол которых не столь болезнен, но звуки, которые они издают, просто невыносимы. Впрочем, вы это сами вскоре испытаете. Крылатые виртуозы через несколько минут исполнят свою увертюру, а затем примутся истязать вас по-своему.

— A-а, если так, то я попробую выкурить их! — заявил Фрике.

— Как угодно, но что касается меня, то я решил с философским спокойствием дожидаться утра!

Между тем Фрике схватил нож своего товарища и принялся косить им росшие кругом в изобилии полевые чертополохи.