Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Кой черт! Что вы там делаете? — спросил Буало.

— Срезаю эти чертополохи и хочу сделать из них костер!

— Да вы себе все руки раздерете!

— Ай, колется… Но все равно, я сдержу свое слово и скорее подожгу весь этот лес чертополохов, терний и колючек, чем сдамся тараканам.

И упрямый, как андалузский мул, видя, что уколы чертополоха еще болезненнее уколов насекомых, не обращая внимания на колючки, Фрике высек кремнем огонь, зажег трут и запалил пучок сухих трав.

Огонь сразу разгорелся и побежал, как будто по пороховой дорожке.

Вдруг раздался громкий хлопок, другой, третий, и началась настоящая пальба, точно беглый огонь, открытый стрелковой цепью, рассеянной по степи.

— Это еще что значит? — воскликнул Буало, вскочив с места.

— Да вот посмотрите, сделайте милость, что в них такое сидит! Этот проклятый чертополох начинен петардами! Словно это селитра!.. Вот комедия-то!..

Все поле чертополохов пылало, как сухая солома; пламя извивалось длинными языками, к немалому восторгу мальчугана, который вообразил, что этим способом он покончит с комарами.

Но, увы! Старания его были напрасны: насекомые принимались снова за свое дело и безжалостно продолжали жалить и кусать Фрике.

Однако пожар чертополохового поля, бесполезный в этом отношении, сослужил нашим друзьям большую службу в другом отношении и спас их от серьезной беды. В тот момент, когда, изнемогая от усталости, оба француза готовы были предаться сну, невдалеке послышался бешеный конский топот.

— Слышите, наши кони сорвались?..

— Нет, этот топот несется с противоположной стороны!

В одну минуту оба француза были уже наготове: с револьверами в руках, напряженно насторожив и слух, и зрение, они ждали встретить выстрелами врагов и дружеским приветствием безобидных путешественников.

Им недолго пришлось пребывать в сомнении: прогремел целый ряд беспорядочных выстрелов, рассыпав во все стороны заряды, не причинившие им ни малейшего вреда.

Это не был резкий звук американских карабинов, сопровождаемый пронзительным свистом конических пуль, или звонкий раскат военных ружей. Нет, эта трескотня скорее напоминала хлопки духовых ружей в тирах, на пригородных ярмарках, и она только рассмешила наших французов.

— Ну вот и они, — воскликнул Буало, — наши гаучо… Они опорожняют свои кремневые ружья… Можно ли так глупо расходовать порох и дробь!

— А я подумал, что это все тот же чертополох стреляет, — засмеялся Фрике, — и что какие-нибудь шутники зарядили их картечью!

— Нет, голубчик, это наши мясники, которым, вероятно, понадобилось свежее мясо. Им, видимо, очень хочется превратить нас в бульон Либиха… хотя эта затея может им дорого обойтись.

— И что же, неужели они думают этими пищалями с дулами, похожими на слуховые трубки или рупоры, прижать нас с вами к стене! Правда, хотя я и дуралей, но все же мы с вами-то с ними расправимся! Приладьте-ка мне один из ваших револьверов да привинтите к нему один из этих удобных треугольничков, образующих приклад, и я постараюсь не ударить в грязь лицом… Я буду изображать стрелковый отряд… Вот будет забавно!

— Хорошо, только цельтесь хорошенько, не торопясь, берегите заряды!

С этими словами Буало не спеша превращал свои револьверы в шестизарядные карабины, один из которых с известным количеством запасных патронов вручил Фрике, а другой взял себе.

Издали донесся вторичный залп, заглушивший на время своей трескотней хлопки горящих чертополохов, но столь же безобидный, как и они. Невидимые еще враги палили над пеленой пламени, и их выстрелы, направленные наугад, рассыпались вокруг, как пригоршни гороха.

Буало и Фрике, растянувшись на земле и опершись локтями в землю, выжидали, весело болтая и посмеиваясь.

Да, они смеялись. Но что же вы хотите? Всякий поступает по-своему. Краснокожие перешли бы тотчас же в наступление, англичане стали бы заносить заметки в свои записные книжки, американцы — обсуждать курс или рыночные цены на кожу и хлопок, а наши парижане балагурили, как школьники на каникулах. И правда, им были смешны эти шипящие, хриплые выстрелы!

Наконец появились два всадника. Их фигуры четко вырисовывались на фоне красноватого света от горящего чертополоха. Кони отказывались идти вперед по горячим углям, которые жгли им ноги, но бешеные удары шпор заставили их рвануться вперед.

— Вы цельтесь в левого, а я в правого! — прошептал Буало. — Огонь!

Паф! Паф! — щелкнули почти одновременно оба револьвера-карабина.

Под одним из всадников лошадь упала на одно колено, затем приподнялась, снова упала и осталась лежать на земле. Это был удачный выстрел Фрике, уложивший вороного коня. Тот гаучо, в которого метил Буало, в одну секунду потерял стремена и, точно громом сраженный, свалился на землю, а его белый конь, жалобно заржав, взвился на дыбы и понесся как стрела вдоль пампы.

— Ну а теперь за кем очередь? — крикнул пронзительным голосом мальчуган. — Кому еще угодно? Все — беспроигрышные!

Но врагу было ясно, что шансы слишком неравные, а потому нападающие не стали продолжать в том же духе, и вслед за атакой наступило затишье.

Буало призадумался. Фрике ликовал и горел нетерпением вновь проявить свое искусство.

— Погодите, матросик, вы еще будете иметь случай применить ваши таланты на рассвете! Это — гаучо, я в этом уверен, а потому не станем слишком рано торжествовать победу! Не я ли вам говорил, что эти мстительные люди, озлобленные против нас за то, что мы их проучили, шли за нами по следу, точно гончие собаки, и теперь вот они, здесь!

— Да-с, вот они! Ну что же, мы их встретим утром так же, как сейчас!

— Таково и мое намерение, но надо знать, что битва будет жаркой… И прежде всего мы непременно должны переправиться на тот берег реки. Это военная хитрость первой важности, особенно когда наша действующая армия состоит из двух человек и десяти лошадей.

— Я ничего не говорю против этого, но прежде переправитесь вы, месье Буало, а я буду прикрывать тыл главной армии. Я буду состоять в резерве и сражаться до последнего патрона!

— Фрике, вы прирожденный стратег!

— Я в себе этого никогда не подозревал, но раз вы так думаете, так оно, вероятно, и есть… Черт возьми! Да я повышаюсь в чинах… Какая, право, прекрасная вещь — кругосветное путешествие! Я начал со звания угольщика, потом стал кочегаром, затем матросом, после того кавалеристом и немного генералом, а вот теперь представляю собой уже целый корпус армии!

— О да! — согласился Буало. — Но послушайте, я знаю наших врагов: они больше не станут нападать на нас до рассвета, но зато едва только забрезжит, явятся как раз. Я пойду, спутаю потуже ноги наших коней. Правда, они не тронулись на этот раз с места, тем не менее ничем не следует пренебрегать! Затем вы поспите часок, а я буду на страже на всякий случай. По прошествии же этого времени вы смените меня, и я отдохну в свою очередь!