Луи Буссенар - Избранные произведения. I том [Компиляция]

— Месье Андре!.. Мой добрый доктор!..

— Фрике, дитя мое, сын мой! Брат мой! — воскликнули почти одновременно его друзья. — Наконец-то ты к нам вернулся!..

И все трое обнимались и плакали, как дети.

— А Мажесте! — воскликнули они с тревогой.

— Он в руках этих торговцев черными невольниками… но мы найдем его. Не правда ли, друзья? Ведь мы с вами непременно отыщем его. Правда, как я хорошо сделал, что крикнул тогда: «Сантьяго!» А знаете ли, что я нашел еще одного доброго товарища во время моего пребывания здесь, в Америке? Это мой друг, месье Буало, которому я рассказал о вас, и он вместе с нами готов предпринять все, что возможно, и даже то, что невозможно, чтобы вернуть нам моего маленького черного братца! Сейчас я вам поведаю все, что он сделал для меня, и вы сами увидите, какой это человек, наш новый сотоварищ. Я уверен, что он освободился от плена, отыскал моих индейцев и теперь, наверное, напал на мой след.

Решено было завтра же уведомить Буало о встрече трех друзей. На всякий случай ему отправили с гонцами два письма к индейцам; кроме того, с первой почтой, отправлявшейся в Буэнос-Айрес, шел подробный рассказ о всех последних событиях с соответствующими инструкциями. Ему назначили свидание через три месяца и обещали в назначенный срок ожидать его прибытия.

Затем трое друзей принялись составлять дальнейший план кампании по освобождению Мажесте и отправились в Вальпараисо, горячо поблагодарив консула за его внимание и любезность.

Из Сантьяго до Вальпараисо пять часов пути по железной дороге.

Но наших французов ожидал еще целый ряд неожиданностей. Едва только они прибыли в Вальпараисо, как отправились посмотреть рейд.

«Молния», тот славный крейсер, которым командовал капитан де Вальпре и на котором прибыли в Америку доктор Ламперрьер и Андре, стояла здесь на якоре, готовясь снова выйти в море, в погоню за морскими разбойниками.

Ее доблестный командир не пренебрег ничем, даже и тем туманным указанием, каким мог служить услышанный им крик мальчугана: «Сантьяго!», вследствие чего и пришел на своем корабле в Вальпараисо, ближайший к Сантьяго порт.

Сейчас мы увидим, насколько он был прав, поступив таким образом. В тот момент, когда наши друзья собирались уже сесть в шлюпку, которая должна была доставить их на крейсер, Фрике на минуту замешкался на набережной, и вдруг ноги его точно приросли к месту.

С якоря снималось судно. Красивое, легкое судно с высокими стройными мачтами и высоко поднятой кормой, окрашенное в красивый темно-бордовый цвет.

— Тысяча чертей! — закричал гамен. — Да ведь это оно!

— Кто? Что?

— Скорее, друзья!.. Ради бога, скорее на крейсер… на «Молнию»!.. Не то этот разбойник уйдет от нас! — кричал Фрике, неимоверно волнуясь.

— Да ты с ума сошел!

— Да разве вы не видите… что это трехмачтовое судно, черный пират оно и есть!.. Он опять переменил название и внешний вид, но это он, я тотчас же узнал его… Это невольничье судно… Проклятый корабль морских бандитов!..

Морской бой. — Бронированное судно и небронированное. — Дуэль на орудиях. — Глиняный горшок и железный горшок. — Кокетство бандита. — Удивление Мариуса Казавана. — Прекрасный маневр, но прескверное намерение. — Полет ядра, пролетающего четыреста двадцать семь метров в секунду. — Каким образам заделываются пробоины в деревянном судне. — Абордаж. — Преимущество непроницаемых перегородок. — Ранены оба. — Новый подвиг парижского гамена. — Радость человека, который будет не повешен, а расстрелян.

— Меткий выстрел! — сказал командир де Вальпре, стоя на капитанском мостике и следя за полетом снаряда.

Наводчик, старший канонир Пьер де Галь, стоял у своего орудия в башне, вытянув вперед руку, выставив правую ногу и слегка подогнув левую, на которую налегал всей тяжестью своего тела. Вдруг он сделал быстрое движение, отдернув локоть правой руки назад, и этот жест как будто вызвал целый огненный ураган. Громадное жерло двадцатисемисантиметрового калибра вдруг воспламенилось; из металлической пасти чудовища показался белый дым, сквозь который прорвалось пламя. В тот же момент грянул выстрел, оглушительный и раскатистый, точно эхо, повторившийся на подвижных верхушках темно-зеленых волн.

— Попал! — воскликнул звонкий голосок, напоминавший голос разбуженного грозой чирка. — По самой ватерлинии!

Нахмурившись, матросы с озабоченными лицами, приложив руку козырьком к глазам, следили с напряженным вниманием за полетом снаряда.

Еще шипение его не успело заглохнуть в воздухе, как совершенно похожий звук донесся с моря, но только более резкий, более свистящий и закончившийся глухим ударом. Одна из рей крейсера «Молния» разлетелась в щепки от ударившего в нее снаряда, а человек, находившийся наверху, упал на палубу и разбился. Это прозвучал выстрел с моря.

— Эй, послушай, Пьер, неужели ты позволишь разбойникам так нас разносить? — продолжал тот же молодой голос.

— Не бойся, мальчуган, — проговорил старый канонир, — я желал бы, чтобы в дорожном мешке оказалось столько добра, сколько мы всадим свинца в брюхо этому кашалоту!

Однако Пьер ошибался. Правда, он не был виноват в этом; он считался одним из лучших наводчиков французского флота, но его противники на этот раз оказались настоящими демонами.

Так как капитан отдал приказание: «Огонь по всему борту!», то старый канонир тотчас же принялся за свое дело и не зевал по сторонам.

Дуэль между двумя судами с такими орудиями обещала быть ужасной.

Пьер де Галь как человек, до тонкости изучивший свое трудное дело, снова навел орудие на едва видневшееся на горизонте судно. Прислуга у орудия отличалась также образцовым знанием своего дела. Правда, качка была значительная. Но что до этого было Пьеру? Он давно привык к ней. Кроме того, он прекрасно знал, что наводка должна быть не только точная и меткая, но и быстрая. Канониры, которые справляются со своим делом особенно ловко, обыкновенно стреляют лучше всех, и это объясняется тем, что их глаз не успевает утомиться. Кроме того, всегда есть основание опасаться, что канонир, имеющий привычку стрелять не торопясь, пропустит в большинстве случаев все удобные для выстрела моменты, что не так уж часто бывает во время боя и которыми чрезвычайно важно воспользоваться.

Заряжающееся с казенной части громадное орудие образца 1870 года стреляло приблизительно на десять тысяч метров. Его огромный снаряд в двести шестнадцать килограммов, выбрасываемый посредством сорока одного килограмма пороха, вторично описал параболу. Теперь цель была ясно видна. Это было большое черное трехмачтовое судно, шедшее на всех парусах, держа курс прямо на французский крейсер «Молния».