Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Все эти растения, которые в Европе почти не известны или цветут только в ботанических садах, здесь достигают необыкновенных размеров. Нам попадался дурман от семи до десяти сажен высоты; около него густо обвивались ломоносы и кирказоны. Когда же порою встречался источник, то мы видели в его водах пышную царскую лилию ( Victoria regia ), которая на 25 футов вытягивала свой бархатистый полуторааршинный белый, подобно снежным вершинам Гималаев, цветок. Это была настоящая курильница, испускавшая далеко вокруг себя ароматные испарения.

Над всей этой великолепной растительностью возвышаются чуть не до облаков громадные эвкалипты, высотою футов в 400, огромные араукарии, благовонные мирты, гигантские папоротники и всевозможные пальмы. Наконец, странные деревья, имеющие вместо листьев длинные, тонкие прутья, вроде побегов травы, вытягивают кверху свою лишенную тени крону. Между ними прячется исполинская крапива, одно прикосновение которой парализует всякое живое существо.

Около цветов веселыми роями мелькают мириады птиц; на земле, под ногами наших лошадей, их еще больше: тут цесарки, куропатки, голубые и розовые ара, словом, такой же разнообразный цветник, только крылатый…

Мы скакали уже в течение двух часов. Голод и жажда начинали томить нас. Однако роскошная растительность не могла дать нам ни одного плода, ни одной капли жидкости. Австралийская природа, как я сказал, не вписывается ни в какие классификации животного и растительного царства, известные нам. Не зная ее законов, никто из нас, несмотря на мучения жажды, не осмелился сорвать какой-нибудь плод: все боялись наткнуться на яд. Наконец инстинкт лошадей, которому мы доверились, открыл источник сладкой воды, которая утолила нашу жажду. Отдохнув немного у источника, люди и животные уже приготовились было скакать далее, как вдруг вблизи послышалось чье-то тяжелое, учащенное дыхание…

Преследуемый нашими неустрашимыми собаками, на прогалину выбежал кенгуру в сильном изнеможении. Взмыленная шерсть, высунутый язык и повисшие уши свидетельствовали о том, что ему пришел конец. Измученное животное стремглав кинулось в воду и, припав к ней, стало жадно утолять жажду. Не отстававшие собаки бросились на него, кусая за поджилки. Тогда зверь перескочил на другой берег. Этот прыжок мы приветствовали громким «ура!», так как видели, что ему не скрыться. Зверь для защиты занял позицию у ствола огромного дерева с морщинистою корой в извилинах которой легко мог поместиться человек. Владеющий силою только в задних ногах, кенгуру оперся передними ногами о дерево и принялся с ожесточением лягаться задними. От страшных ударов мощных лап наши собаки взлетали на воздух, как мячики. Уже молодой Руфло с воем катался по земле с разбитою челюстью, а другая собака — с переломанными ребрами. Зверь был очень опасен. К счастью, Мирадор поправил все дело: бросившись ловким движением на спину кенгуру, он разом задушил его. Мы приветствовали этот ловкий маневр радостными криками, а Кирилл немедленно отделил порядочный кусок мяса для благородных победителей. Затем он принялся медленно свежевать странное животное, о котором говорят, что капризная австралийская природа соединила в нем голову и передние ноги грациозной газели с задом жеребенка. Самые лакомые части туши были тут же изжарены и съедены нами.

Отдохнув у источника, мы двинулись в обратный путь к своему каравану и достигли его безо всяких приключений.

Дальнейший путь. — Мисс Мэри, — Герр Шаффер является вполне благовоспитанным господином . — Последняя станция . — На границах пустыни. — Два слова о дрэйманах. Обед у сэра Форстера. — Туземные блюда. — Прощание с гостеприимным хозяином. — Пропажа и возвращение немца, — Мои подозрения, — Счастливые рудники. — Встреча с туземцем.

Так как вышеприведенный рассказ достоверен во всех подробностях, а не выдуман моей фантазией, то и события в нем изложены в своем хронологическом порядке без всяких прикрас или преувеличений, столь свойственных романам.

Не желая утомлять читателя описанием всех перипетий нашего путешествия, я буду упоминать только об особо важных эпизодах. Поэтому нам придется весьма часто оставлять без внимания продолжительные отрезки пути, не ознаменованные ничем примечательным.

Но возвращаюсь к рассказу.

После охоты на кенгуру прошло несколько дней. По мере нашего приближения к северу жара делалась все тяжелее. Мельбурн, лежащий почти под 38° южной широты, имеет относительно приятный климат, исключением является лишь жаркое время года. Напротив, чем ближе мы продвигались к северу континента, тем становилось жарче, и роскошная растительность этого края давно бы сгорела под лучами солнца как в печи, если бы не дожди, периодически освежающие ее.

Двадцать верст прошли мы без всяких помех. Общее состояние путешественников было превосходным. Несравненный по своему влиянию на здоровье, австралийский климат подействовал благоприятно даже на нежный организм мисс Мэри, цветущие щечки которой своим румянцем поспорили бы с любой розой. Прелестная, храбрая девушка весело проводила время то в фуре, где у нее была постель, то на спине Фанни, прекрасной чистокровной лошадки, с которой племянница сэра Рида управлялась, как настоящая амазонка.

Что касается немцев, то они, в особенности герр Шаффер, были сама предусмотрительность. Казалось, он даже не вспоминал о нашей с Кириллом национальности и не замечал нашей неприязни. Выглядел он впрочем довольно милым человеком, лишь немного приторно-вежливым! Как было уже замечено мною, по-французски говорил он очень чисто, и вообще его можно было смело назвать вполне благовоспитанным господином. И все-таки я чувствовал к нему какое-то инстинктивное недоверие, на что, сознаюсь, в то время не имел никаких оснований. Меня преследовала мысль о том, что я раньше где-то видел эту фигуру. Но где — я не мог припомнить.

Пройдя два дня по берегам Дарлинга, мы поднялись по течению Оларий-Крика, красивой реки, которая привела нас к горе Победителя, ее истокам.

Тут мы достигли крайней границы обитаемых мест. Эта часть Нового Южного Валлиса соприкасается уже с пустыней. Явившаяся нашему взору станция была последней. Европейцы по ту сторону ее границ — это или диггеры, или бродячие торговцы, рассеянные по всему огромному континенту. Да еще если бы мы пошли вдоль телеграфа, протянувшегося через Австралию с севера на юг, от Южного Порта в бухте Пальмерстон до Порта Августа в заливе Спенсера, то, может быть, наткнулись бы на несколько английских конных патрулей, которые стерегут линию.

Станция Форстер, красиво расположенная у подножия горы Победителя, под 140° восточной долготы и 32° южной широты была последней на нашем пути. Радостный крик ее обитателей встретил наше прибытие. Нас не спрашивали, кто мы и откуда. Широкое австралийское гостеприимство растворяет двери дома пред всяким, кого только пошлет Провидение. Радушные хозяева благословляли наш приезд; случаи встреч с европейцами так редки в их пустынном краю! Единственные белокожие, которых видят жители этих отдаленных стран, — это дрэйманы, бродячие торговцы, доходящие до Счастливых Рудников, расположенных на 160 верст выше. Прежде они ходили из Аделаиды, но после того, как железнодорожный путь связал этот город с Кунингой, они отправляются из последнего пункта. Эти дрэйманы, исполняющие и роль почтальонов, одни только поддерживают правильное сообщение между пустынными окраинами и более цивилизованными областями. В их объемистых фургонах помещается целый склад разных вещей, необходимых для колонистов и рудокопов. Когда их фуры опорожняются, они возвращаются домой, обремененные кожами, шерстью и разными туземными продуктами, приобретенными по низкой цене. В соединении с доставкой казенной почты, подобная торговля дает им возможность быстро наживать большие состояния. Зато их честность вошла даже в пословицу: дрэйман с опасностью для жизни будет защищать все вверенное его заботам, от всевозможных воров с большой дороги, впрочем довольно редких здесь, особенно с тех пор, как ссыльные совершенно исчезли из Австралии.