Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

— Хозяин! Видишь собаку… Слышишь?.. Уаруку никогда не ошибается.

— Ну хорошо! Будь по-твоему. Идем! Нужно покинуть это проклятое место, где ты так много и жестоко страдал, страдал за меня, верный мой друг. Иди к своим лесам, к высоким деревьям, к солнцу, к голубому небу.

Моряки собрали оружие и отправились в путь. Впереди шел Жан-Мари, неся над головой факел. Рядом бежала собака, которая все злее рычала и все больше нервничала.

Внезапно страшное ругательство сорвалось с уст Жана-Мари. Он остановился.

Вся цепочка тоже прекратила движение.

Теперь в тишине слышалось лишь глухое рычание пса да громовые возгласы отставного сержанта.

— Ну, что там, Жан-Мари? Что случилось, дружище? — спросил Феликс, подойдя ближе.

— Случилось?.. Да уж, случилось! А то случилось, месье, что я хотел бы поджечь весь лес и поджарить заживо тех негодяев, которые замуровали нас в этой пещере!

— Замуровали?..

— Да, месье! Именно замуровали… Они устроили нам ловушку, словно лисьему выводку, который необходимо выкурить из норы.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что вход в пещеру замурован. Даю вам слово.

Пятьдесят часов агонии. — Роковая встреча. — Кто и почему замуровал пещеру. — Тяжелая работа не приносит плодов. — Дерзкий план. — Мина. — Пятнадцать кило пороха. — Что, можно сделать из трех тысяч патронов. — Озарение. — Все не так просто. — Взрыв. — Свободны!.. — На золотом поле. — Одни. — Сокровища исчезли.

Жестокие проклятья, изрыгаемые моряками, понявшими, что они тоже стали пленниками пещеры, сменились физической и моральной апатией, с которой трудно было бороться.

Однако это длилось недолго. Мужественные люди все же нашли в себе силы не пасть духом. Новая беда, внезапно обрушившаяся на их головы, не смогла парализовать силы путешественников.

Моряки собрали всю волю в кулак, каждый в отдельности и все вместе показали неслыханную твердость.

Пятьдесят часов длилась неравная борьба. Только смертельная опасность могла заставить людей так работать.

Пятьдесят часов без пищи, воды, света, почти без воздуха!

Пятьдесят часов непосильного, нечеловеческого, безнадежного труда. Даже стальные инструменты не выдержали — сломались, затупились. К тому же они стали слишком тяжелы для измученных, искалеченных, окровавленных рук.

С первых же часов работа была строго организована. Нельзя впустую тратить силы. Держали совет. Досконально исследовали пещеру, каждую стену, каждый угол, обошли все закоулки, все ответвления.

Никакого выхода, никакой лазейки. Ни единого места, где стена оказалась бы тоньше. Повсюду один и тот же глухой звук, свидетельствовавший о равномерной толщине гранитного монолита. Это была огромная глыба, внутри которой невероятным образом ветвились никуда не выводившие ходы. Всюду — тупик.

Но ведь их же тринадцать! А со Знатоком кураре даже четырнадцать. Они без устали атаковали каменные стены. С ними их сила, их мужество.

Съестные запасы на исходе. Собрав все, что осталось, подвели итог: пищи хватит на четыре неплотных обеда.

Значит, они будут работать натощак!

Нет ни капли воды. Между тем в пещере невыносимо жарко.

Пусть так! Они не будут пить. Это даже и лучше. Меньше будут потеть.

Все силы решили сосредоточить на том участке, где еще недавно находился выход, заваленный во время грустного повествования Генипы огромными каменными глыбами.

Работая, каждый надеялся, что вот-вот блеснет перед глазами уголок синего неба. Однако все были готовы к тому, что у входа их ждет засада. Поэтому те, кто в данную минуту отдыхали, а работали они по очереди, — держали наготове карабины.

Но все бесполезно!

Толщина стены достигала нескольких метров. Она состояла в основном из кварца, и никакие кирки не брали ее, только высекали бесчисленные искры.

— Между тем, — заметил капитан, — вспомните: когда мы шли сюда, эти глыбы тоже находились у входа, но между ними можно было пройти без особых усилий. Стало быть, кто-то намеренно придвинул их поближе. Но кто? И как? Ведь прошло слишком мало времени.

Пленники пещеры никак не могли взять в толк, что же произошло, почему приключилась с ними эта катастрофа?

А дело было так.

В тот самый час, когда начался ураган, к пещере шли четверо солдат во главе с сержантом. Управляющий послал их, чтобы в последний раз попытать счастье и узнать, не хочет ли индеец открыть им тайну клада. Солдаты шли через лес, когда налетел первый порыв ветра. Испугавшись, они ускорили шаг, а затем спрятались под нависшей скалой, недалеко от входа в пещеру.

Каково же было их удивление, когда в двух шагах появилась группа европейцев с поклажей, которые прямо перед их носом заняли укрытие, на которое солдаты так рассчитывали.

Негры не решились присоединиться к незнакомцам. Бедняги прижались к гранитной стене и все время, пока лил дождь и валил град, стояли, боясь выдать себя и надеясь, что, как только буря прекратится, непрошеные гости уйдут восвояси.

Но ничуть не бывало. Белые не только не собирались уходить, но заметили вход в пещеру и проникли в подземелье.

Солдаты хорошо понимали, как нужен их пленник командиру. Опасаясь, что Знаток кураре вскоре получит возможность выйти из заточения, они тихонько подкрались к выходу и прислушались. Ничего ни услышав, не долго думая, стали заваливать ход камнями.

Для четверых негров-великанов это не было тяжелой работой. Словно по иронии судьбы одна глыба, которая весила, должно быть, не меньше тонны, стояла непрочно, покачивалась. Оказалось достаточно небольшого усилия, чтобы она плотно закрыла собою вход в пещеру.

Гордые своей удачной выдумкой, солдаты со всех ног бросились обратно в лагерь и рассказали командиру о невероятном открытии, не упустив, конечно, из виду и успешную операцию.

Управляющий шахтами не колебался ни секунды. Сомнений нет! Белые — это те, кому принадлежат сокровища. Пришельцы многочисленны, сильны и, надо думать, прекрасно вооружены. Теперь они попали в каменный мешок. Важно не выпустить их оттуда, не дать улизнуть. Это редкое везение, врагов удалось заманить в ловушку, не сделав ни единого выстрела, вообще не приложив ни малейших усилий. Какая радость держать этих баловней судьбы в своей власти.

Индеец не желает говорить! Ну что ж! Европейцы не так выносливы, как дикари. Они заговорят.

Стоит помучиться несколько часов от голода и жажды, потерять силы и надежду, как обещание спасти жизнь заставит открыть тайну клада.

Обещание же это ни к чему не обязывает. Как только клад будет в его руках, они умрут, причем самой мучительной и жестокой смертью. Уж он, управляющий, об этом позаботится. Он помнит о своем изуродованном лице и, чтобы отомстить, готов дать не одно ложное обещание этим негодяям.