Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Марьетта была подавлена буйством растительности, где не было места человеку. Она с тоской думала о том, как они выберутся из чащи, такой манящей с виду и такой жуткой в действительности.

С первого взгляда казалось, что продвижение в этом хаосе невозможно. Обескураживала одна мысль: как пройти здесь хотя бы десять метров. Однако надо было двигаться, прорубать дорогу. Дело не только в возможной погоне, но и в том, что задерживаться на голландской стороне было опасно из-за ее договора с французами о выдаче беглецов.

Майпури, уже не раз пускавшийся в бега, имел богатый опыт продвижения по сельве. Гигант занял место во главе маленького отряда и принялся рубить траву, лианы и кустарник. Поль шел за ним, орудуя ножом с меньшей ловкостью, но с большим усердием. Марьетта замыкала шествие, выдирая из колючек свою полотняную юбку, к счастью, достаточно крепкую.

Отряд продвигался медленно. Лицо и руки Майпури скоро покрылись кровоточащими царапинами, но это его не волновало. Он был свободен, а потому счастлив. Его радовала возможность потрудиться для друзей, отдать им свою силу, опыт и преданность. Поль, мокрый от пота и тоже исцарапанный, часто оборачивался к невесте, подбадривая девушку взглядом, словом, улыбкой.

Внезапно на лес обрушился ливень. Он грохотал по кронам деревьев и потоками низвергался на беглецов. Стоял сезон дождей, и ливни случались по нескольку раз в день. Не видевшим трудно даже представить себе, что это такое. Вообразите множество пожарных помп, качающих воду из низко бегущих облаков. Хлещущая вода заливает все десять тысяч квадратных лье леса. Бедствие длится пятнадцать — двадцать минут, затем вновь сияет солнце. Влага интенсивно испаряется, потом небо снова темнеет и потоп повторяется.

Промокшие до нитки беглецы удивлялись, почему теплый душ не освежает. Дело в том, что после дождя от напоенной водой земли поднимается густой пар, а влажная жара этого континента переносится тяжелее, нежели сухое пекло Африки или Сирии. Она лишает бодрости, руки и ноги становятся ватными, по лицам и телам струится обильный пот, одежда не сохнет, мешает дышать, стесняет движения.

К счастью, первая, самая тяжелая полоса леса была пройдена. Густой кустарник и высокая трава требуют воздуха и солнца. Они растут вблизи реки. Стена непроходимых зарослей не шире километра. Дальше начинается старый лес, начисто лишенный подлеска.

Мало-помалу лианы исчезли. Пошли карликовые пальмы. Затем и они, в свою очередь, захирели и кончились, за ними выстроились кустарник и травянистые растения типа бамбука. Землю покрывал ковер густого мха, в котором змеились корни и проглядывали грибы. Начался крупный лес, угрюмый, молчаливый. Стволы вздымались, как колонны собора, высоко над землей раскинулся шатер листвы. Тишина внушала страх. Птицы исчезли. Лишь изредка мелькали обезьяны, тщетно разыскивая пищу. Не слышалось и шороха насекомых. Идти стало немного легче, можно было двигаться быстрее. Майпури отметил, что за три часа они прошли около трех километров. Не так уж много, но он и представить не мог, чтобы женщина-европейка могла столько одолеть. Гигант скомандовал привал. Обессилевшая Марьетта умирала от голода. Майпури вытащил из мешка сухари, единственную провизию, которая нашлась на шлюпе. Сухари промокли от дождя и походили на губку с водой.

— По крайней мере, не сломаем зубы, — серьезно сказал гигант. Девушка улыбнулась и, аппетитно жуя, ответила, что не привередлива. Она увидела поваленный ствол и хотела присесть, но старый каторжник удержал ее. Ножом он приподнял отставшую от дождя кору, и тотчас оттуда посыпались полчища насекомых — скорпионы, тысяченожки, ядовитые муравьи и десятки других, рогатых, членистых, с жалами и с колючками. Заключала компанию маленькая серая змейка, которую гигант рассек пополам. Сняв кору, Майпури хорошенько почистил ствол, убедился, что все «жильцы» разбежались, и галантно предложил девушке садиться. Теперь Марьетта хотя бы отчасти поняла, какие опасности на каждом шагу подстерегают европейца в экваториальном лесу. Время от времени вдали раздавался страшный грохот.

— Не бойтесь, — успокоил Майпури, — скорее всего, это валится от старости очередной ствол. Черт возьми! Невесело оказаться в этот момент рядом — такая махина имеет не меньше пятнадцати метров до нижних ветвей и раздавит в лепешку.

— О, я не боюсь, мне только отвратительны эти мерзкие насекомые. — Марьетта скорчила брезгливую гримасу.

— Будем смотреть в оба, правда, Поль? — обратился гигант к молчавшему юноше.

— Конечно, дружище. — Молодой человек был явно озабочен.

— О чем ты думаешь?

— О том, что нам нужно пересечь с востока на запад всю Голландскую Гвиану, чтобы выйти к отделяющей ее от Английской Гвианы реке Корантейн.

— Да, иначе голландцы отправят нас туда, куда совсем не хочется возвращаться.

— А ты знаешь, какое расстояние нам нужно пройти, чтобы добраться до Корантейна?

— Не имею ни малейшего представления.

— Около трехсот километров.

— Семьдесят пять лье? Что ж, терпимо!

— Но это по прямой, не считая холмов, ручьев, болот и других препятствий.

— Положим еще сто лье.

— Понадобится не меньше двадцати пяти дней.

— С Марьеттой даже больше.

— А провизия?

— Если подтянем животы, сухарей хватит на два дня.

— А потом?

— Потом? Что-нибудь найду, ведь для этого я здесь и нужен.

— Мой храбрый друг! Я верю и в твое доброе сердце, и в твои способности, но как нам удастся правильно держать направление? Этот чертов лес скрывает и луну, и солнце, и звезды, а они служат нам компасом.

Майпури тоже тревожился. По своему опыту он прекрасно знал, что основную опасность представляли не звери, не гады и даже не голод, хотя он часто бывает причиной гибели, но потеря направления. Блуждать между стволами-колоннами и в конце концов начать описывать круг за кругом, как это происходит с теми, кто попадает в густой туман, — вот где таилась опасность. Но, не желая пугать спутников, гигант твердо ответил, что будет стараться изо всех сил.

Промокшая, но отдохнувшая и подкрепившаяся троица продолжила путь. Шли по-прежнему гуськом. Постоянно возникали препятствия — то кучи поваленных стволов, кишащих насекомыми, то лужи стоячей воды, где нежились водяные змеи, то громадные корни, вившиеся по стволам и образовывавшие на разной высоте между ними переплетенные арки и галереи, то небольшие, выступавшие из земли корни, о которые спотыкаешься на каждом шагу. Приходилось ощупывать, перелезать, обходить… Как же это утомляло!

Поля и Марьетту понемногу охватывала усталость, постепенно гасившая их энергию и решимость. Старый каторжник, сильный и бодрый, вехами и зарубками отмечал путь. Он полагал, что пройдено шестнадцать километров, и считал, что для начала это неплохо.