Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Он опустил голову.

— Если вы этого хотите, я останусь, — ответил он глухим голосом.

Семья Дэрош с Колибри и Жако вскоре отправились в Нью-Йорк, а оттуда во Францию.

В момент расставания Элизе хотелось броситься в объятия Стального Тела и крикнуть ему:

— Едемте… Едемте… И не будем никогда расставаться!..

Но проклятый образ Королевы Золота, ее звонкий, насмешливый хохот пришли ей на память в эту минуту, и она сдержала свой порыв.

Они уехали, и Стальное Тело остался дома, вопреки настояниям Дэроша, который не мог объяснить себе этого каприза.

Мало-помалу тоска Элизы стала смягчаться под наплывом новых впечатлений.

Как ни долог был переезд, он нисколько не утомил ее, благодаря замечательному комфорту, доступному лишь богачам.

Весь путь по железной дороге семья Дэрош совершила в так называемом «silver palace» — серебряном дворце, то есть вагоне, обставленном с поразительной роскошью.

На «Gascogne», чудесном трансатлантическом пароходе, каждый из наших путешественников имел отдельную каюту и был окружен полным комфортом.

Говорят, что у богачей, как и у бедняков, есть горести; однако у них есть тысячи способов их облегчить, меж тем как для бедняков это недоступно.

Далеко не одно и то же — думать о смерти среди голых стен мансарды, в холоде, голоде и с малютками на руках, или страдать во дворце с пятьюстами тысячами франков годового дохода.

Новая обстановка, быстро сменяющие друг друга пейзажи, ощущения — все это так успокоительно действовало на душу Элизы, что она считала себя совершенно излечившейся от тоски и с увлечением молодости наслаждалась жизнью.

Нью-Йорк был первый огромный город, где они остановились на несколько дней, и обе девушки не могли прийти в себя от изумления, от поразивших их огромных домов и множества толпившихся на улицах людей. Они удивлялись, как эти люди могут жить в таком шуме и суете.

Их восхитили величественные просторы океана, через который они плыли при исключительно благоприятной погоде.

Много нового ожидало их и во Франции, при приближении к берегам которой у Дэроша сильно забилось сердце и глаза заволоклись слезами.

В Париже Элизе казалось, что она переродилась или, вернее, что существо ее раздвоилось.

Одна Элиза, проведшая детство и юность на ранчо Монмартр, любившая и страдавшая, осталась там, в гигантских прериях Америки.

Другая Элиза, путешественница, миллионерша, была захвачена жизнью огромного Парижа, его интересами, волнениями и чувствовала себя так, как будто жила здесь со дня рождения.

Таким образом, она мало-помалу успокоилась, и уже только легкая меланхолия напоминала о ее недавних жестоких мучениях, как вдруг в тот момент, когда она считала себя излечившейся, она встречает в Париже виновника своих страданий.

Кроме того, на ее пути опять становится Диана — ее смертельный враг, ее неумолимая соперница, которая с обычным бесстыдством выставляет напоказ свою любовь.

Она бросила букет Стальному Телу, шумно ему аплодировала, а он принял цветы и поблагодарил Королеву Золота взглядом полным огня.

Элиза не сомневалась, что они снова сошлись и вместе приехали в Париж.

Ее страдания вновь возобновились.

Она хотела чистосердечно признаться во всем родителям и попросить их увезти ее куда-нибудь подальше отсюда, но потом раздумала, не желая быть помехой отцу в его предприятии, которому она вполне сочувствовала.

И молодая девушка мужественно пошла навстречу новым мукам.

Несмотря на то что она была поглощена своими новыми страданиями, она не могла не заметить продолжительного отсутствия доброго канадца.

— Куда девался мой друг Жако? — спросила она Колибри.

— Жако больше не должен быть твоим другом, — ответила индианка.

— Почему, моя милая? Ну что ты говоришь?

— Да. Этот господин старается не отставать от Стального Тела.

— Я не понимаю.

— Он кутит черт знает с кем. Вот и все.

— Но ты с ума сошла?

— Быть может… Но не ослепла.

— Бедная Колибри! И ты обманута!

Индианка пожала плечами и сказала, хрустнув пальцами:

— Не будем больше говорить об этом. Ты ведь знаешь, что краснокожие не чувствительны к горю.

— Я знаю, что они обычно сдержанны и без жалобы переносят физические и нравственные мучения, но, в сущности, страдают не меньше.

— Зато никто не замечает их горя, и скоро они сами перестают его чувствовать благодаря усилию воли.

— Но ведь ты так любила этого доброго большого Жако, твоего неразлучного друга детства и товарища?

— Да, я люблю его и теперь. Но я хочу уничтожить эту любовь и вырву ее из сердца! — воскликнула она с какой-то дикой энергией.

— Ты права, нужно только захотеть, — прошептала Элиза и подумала: «Неужели у меня не хватит на это сил? Разве я не воспитана по-индейски… Разве я не индианка наполовину?.. Посмотрим!..»

Элиза не ошиблась: Стальное Тело вновь увлекся Королевой Золота. Но ее предположения, что они сошлись еще в Америке и вместе приехали в Париж, были неверны.

О, если бы Элиза знала, что Стальное Тело вышел победителем первого своего увлечения и, несмотря на все чары Дианы, сумел овладеть собой и бежать от нее в тот момент, когда та предлагала ему самое себя и все свое состояние. С какой радостью протянула бы она ему руку примирения! От скольких бессонных ночей избавила бы она себя…

Но Элиза не хотела выслушивать от Стального Тела никаких объяснений, несмотря на все его мольбы… Что он мог сказать в свое оправдание, раз о его позоре громко оповещали денверские газеты и иллюстрированные журналы?

Потом она уехала, оставив его на осиротевшей ферме, в наводящей тоску и грусть компании Жо, индейского вождя, Фрэда и Джека Курильщика.

Полагать, что он останется там, как орел в клетке, значило плохо знать его.

Скоро им овладела безысходная тоска.

Однажды он уложил вещи, попрощался с Букин-Билли, которого оставил на попечение Джека Курильщика, пожал на прощание всем руки и отправился на ближайшую железнодорожную станцию.

Денег у него хватало только лишь на проезд. Но это его не смущало: лишь бы добраться до Парижа, там он как-нибудь перебьется.

Переезд совершился без приключений, и он очутился на парижской мостовой свободный как птица и с несколькими жалкими грошами в кармане.

Он тотчас же заметил афиши труппы «Буффало-Билль» и сказал себе: «Вот мне и работа!»

Не медля, он отправился к полковнику Годи, который его хорошо знал и принял с распростертыми объятиями в труппу.

Через несколько дней коннозаводчик бросил труппе «Буффало» известный читателям вызов.

Стальное Тело принял вызов и укротил коня, что принесло ему громкий успех и круглую сумму в пять тысяч франков.