Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Сильно сказано — «картонка». На самом деле мышцы силача напряглись до предела, но он рывком взгромоздил пушку на спину. Покачиваясь, Татуэ направил орудие в сторону пиратов, крича на ходу:

— Матросы! Пригнитесь! Друзья, всем лечь!

Капитан и помощник услышали голос бродяги и, догадавшись, что тот задумал что-то грандиозное, прокричали в свою очередь еще громче:

— Слушайте команду! Всем лечь!

Матросы без промедления выполнили приказ и залегли там, где находились. Татуэ обратился к Гектору:

— Ты готов?

— Да.

— Отвяжи веревку и по моей команде дерни изо всей силы!

Мальчик зажал взрыватель в руках и приготовился.

— Пора?

— Давай! — выдохнул силач и напрягся как мог, чтобы противостоять удару.

Из жерла пушки вырвалось пламя и облако дыма. Раздался оглушительный выстрел, и тут же послышались душераздирающие вопли неприятеля. Непоколебимый, как скала, Татуэ даже не дрогнул. Замечательный атлет осторожно поставил орудие на палубу и, облегченно вздохнув, улыбнулся. Еще мгновение — и он приложил бы руку к сердцу и поклонился, сорвав аплодисменты. Но криками «браво» стали ему стоны пиратов. Никогда еще пушечный выстрел, произведенный с десяти метров, не производил такого ужасающего эффекта. На палубе образовалась гора человеческого мяса. Те, кто хоть как-то мог передвигаться, прыгали за борт.

Матросы тем временем поднимались, выражая свое восхищение силачу. Довольный Татуэ повернулся к маленькому горбуну и сказал:

— Думаю, мы отлично сработали!

Тотор пожал ему руку и ответил:

— Хорошо быть таким сильным, как ты!

— А еще лучше быть такими храбрыми, как вы, мои маленькие ангелы! Оба вы молоды — и ты, любимый Тотор, и, конечно же, моя дорогая Лизет!

Капитан и помощник, с трудом веря в реальность произошедшего, подошли к атлету.

— Спасибо, спасибо, мой смелый друг, — произнес Марион, обнимая силача.

А помощник добавил:

— Бог мой! Вот настоящий человек! Я не просто восхищен, а глубоко уважаю вас.

— Благодарю за честь, — смущенно произнес Татуэ. — Но должен заметить, что половину дела исполнил наш юный матрос. Тотор действовал как настоящий артиллерист!

Палуба была разрушена. Матросы подходили поздравить и поблагодарить силача. Вдруг раздались вопли, заставившие вздрогнуть даже самых выдержанных:

— Пожар! Горим! Пожар на борту!

Огонь и дым вырывались из всех отверстий и подбирались к мачтам. Теперь морякам, из которых большинство оказались ранеными, предстояло новое сражение — с врагом, еще более страшным, чем пираты, — пожаром. Напрасно они старались проникнуть внутрь корабля — густой дым остановил их, грозя удушьем. Пираты больше не осмеливались атаковать и кружили вокруг «Лиззи» на лодках. Устав от изнурительной борьбы, туземцы дико кричали от радости, видя, как трехмачтовая шхуна погибает в огне.

Дым становился гуще. Уже невозможно стало различить ни кормы, ни палуб, ни парусов, ни капитанского мостика. Парусник погрузился в красно-фиолетовое облако, сквозь которое с трудом проглядывались мечущиеся силуэты людей.

Поздно, да и рук не хватило бы развернуть насосы. Огонь бушевал повсюду. Еще одно новое предательство беспощадного врага. Да, на этот раз он попал в точку: капитану «Лиззи», отважному экипажу и двум прекрасным малышам грозило сразу три несчастья — пожар, водная стихия и пираты!

Но где же ребятишки? В суматохе о них позабыли. Может быть, они задохнулись или упали в пылающий костер… На зов Мариона никто не отозвался. Капитан забеспокоился. Татуэ вторил ему голосом, полным тревоги:

— Тотор! Лизет! Где вы? Вы слышите? Ответьте!

Матросы дружно звали своих любимцев, бегали по палубе, пробирались на ощупь в самые труднодоступные места, кричали, но, увы, никого не обнаружили.

Капитан оцепенел от ужаса. Не видя и не слыша ничего вокруг, Марион сосредоточенно думал, куда же исчезли дети. Одно было ясно — на шхуне их нет. Страшные рыдания вырвались из груди бретонца, и он рухнул на палубу:

— Мои ребятишки! Потерялись… Их украли… Может быть, они уже мертвы… Это слишком… Я не выдержу!

В воде. — На волосок от смерти. — Пытка каленым железом. — Заложники. — Ник Портер. — Корявый раскрывает себя. — Избитые, оскорбленные, но достойные восхищения. — Плевать на все! — Куплет. — Укрощение палача. — Перед тюрьмой.

Что же произошло на борту горящего корабля?

Огонь распространялся с головокружительной быстротой. Дымом заволокло палубу. Испуганные брат с сестрой стояли, прижавшись друг к другу. Будучи очень дисциплинированными, они не решались двинуться с места и ждали, пока кто-нибудь придет на помощь. Дети не кричали, не метались, не сражались с огнем. Уверенные, что о них позаботятся, они старались сохранить спокойствие и не впадать в панику.

Сквозь черный едкий дым мальчик и девочка вдруг заметили отделившийся от кормы темный силуэт. Человек приближался, и Тотор и Лизет узнали Корявого. На матросе была шапка, натянутая до самых глаз, а рот и нос завязаны платком. Дети решили, что его ранило во время сражения, но без сомнения то был несчастный уродец. Корявый, стянув с лица платок, сказал вполголоса:

— Господин Тотор! Мадемуазель Лизет! Вас-то я и ищу. Капитан, то есть ваш отец, послал меня за вами.

— Как хорошо, что вы пришли, — кашляя, произнес маленький горбун.

— Я знала, что папа не забудет о нас, — радостно добавила Лизет. — Что нужно делать, господин Корявый?

— Слушайте внимательно, сейчас вы влезете на стрингер [891] Стрингер — продольная связь корпуса судна (днищевая, бортовая или палубная); имеет форму бруска или балки. , а оттуда подниметесь в лодку… Там вы сможете уберечься от пламени и не будете так страдать от дыма.

— Это идея! — согласился Тотор и без промедления ловко вскочил на релинг, пока матрос говорил сестре:

— Я помогу вам, мадемуазель… Поставьте ногу мне на руку и обопритесь о плечо.

Несколько секунд дети стояли вместе, держась друг за друга, и ждали, когда Корявый подсадит их на шлюпку, качавшуюся на шлюп-балке. Вдруг ноги обоих одновременно потеряли опору, и брат с сестрой полетели вниз. Их крик затерялся во всеобщем гаме, и никто, увы, его не услышал. В мгновение ока матрос перешагнул через релинг и прыгнул в воду вслед за детьми.

Вся драма разыгралась с того борта шхуны, где находилась топь и куда не заплывала ни одна лодка. Спокойствие и безмолвие царили вокруг. Инстинктивно мальчик и девочка вцепились друг в друга, как хватаются утопающие за спасательный круг. Но трясина, сковав движения, крутила, затягивала, не давая возможности ни плыть, ни дышать. Все смешалось в детском сознании. Потеряв ощущение реальности и времени, малыши почувствовали приближение смерти. Мир погрузился во тьму.