Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Он — смуглый, словно цыган, с иссиня-черными волосами. Большие выразительные глаза сияют, как два алмаза, тонкая полоска усов не закрывает яркие губы. Вздернутый, подобно римскому, подбородок говорит об энергии и темпераменте.

У сильного, крепкого юноши с горящим взором и металлическими нотками в голосе — душа доверчивого ребенка и благородное преданное сердце.

Отец только что благословил молодых. Растроганный до слез, он добавил дрожащим от волнения голосом:

— Будьте счастливы, дети! Времена сейчас смутные, будущее скрыто от нас… Но вы здоровы, полны сил, вы любите друг друга, и, наконец, вы молоды, а молодости свойственно надеяться. Не теряйте же надежду и будьте счастливы! Пусть ничто не потревожит радость и покои этого прекрасного дня!

Речь старика отца была выслушана с глубоким волнением. Некоторое время стояла уважительная тишина, а потом робко заиграл маленький оркестрик. Голоса гузлы, флажолета, тамбурина и волынки, инструментов столь различных между собой, но столь милых сердцу южных славян, постепенно окрепли, и мелодия полилась.

Юноши, в ярко-красных и коричневых куртках, в длинных, обшитых черной тесьмой шароварах с поясами из фиолетового шелка, подошли к своим нарядным подругам.

Девушки, в греческих чепчиках, с тугими светлыми косами, украшенными золотыми цехинами [946] Цехин — золотая монета, первоначально чеканившаяся в Венеции (с 1280), Милане, Флоренции, Риме, Неаполе. В течение многих веков обращалась как ходкая монета на мусульманском Востоке (вплоть до Индии и Северной Африки), для этой цели изготовлялась в Австрии, Египте, Турции из золота низкой пробы. , серебряными побрякушками и коралловыми бусинами, были очаровательны. С первыми звуками музыки их ножки, обутые в изящные красные ботинки, как бы сами пустились в пляс. Пьянея от зажигательных мелодий и стремительных движений, молодые пары закружились в вихре танца.

Чуть поодаль, обнявшись, счастливые новобрачные нежно переглядывались, шепча что-то на ухо друг другу. Прежде чем влиться в этот веселый людской водоворот, им хотелось побыть немного вдвоем.

— Да, отец верно сказал, — шепнула Никея, — настоящее жестоко, а будущее — неизвестно. Но с тобой, Жоаннес, я ничего не боюсь. Твоя любовь делает меня сильной.

— Как надоело вечно жить в ожидании беды. Я все сделаю, душа моя, чтобы избавить тебя от этого страха!

— Но в наших краях столько горя и слез! Ты долго жил вдали от дома и многого не знаешь…

— Не знаю, как бесчинствуют турки?! И особенно албанцы?! [947] Албанские феодалы и представители местной знати, поставленные захватчиками на ответственную службу в административные органы и войско, в большинстве своем верно и ревностно служили турецким захватчикам, о чем, собственно, и рассказано в романе. Но чем кровожадней эти псы, тем решительней надо с ними бороться.

— Ты будешь одинок в этой борьбе. За много веков умы наших земляков оцепенели от страха. Надо смириться и ждать. И платить оброк. Если работать не покладая рук, как-то прожить можно.

— И тебе по нраву такая жизнь?!

— Я все стерплю, лишь бы не потерять тебя. И если хочешь избавить меня от страха, умоляю, не лезь на рожон.

— Хорошо, успокойся, все будет, как ты хочешь, — влюбленно глядя на молодую жену, пообещал юноша. Однако огонь в его глазах плохо сочетался со смиренной речью и нежной улыбкой.

— За своей проклятой данью эти изверги придут лишь завтра, а сегодня — наш день, сегодня — праздник любви. Пойдем же веселиться вместе со всеми.

Но только они взялись за руки, как на деревню ураганом обрушилась конная банда.

От бешеного лошадиного топота стекла в доме задрожали. Послышались ржание, звон оружия, крики людей.

Скотина, мирно дремавшая во дворе под навесом, в испуге разбежалась. Черные буйволы, развалившиеся в луже, мотая головами, отряхивались от ливнем обрушившейся на них грязи, овцы в углу плотно сбились в кучу, давя друг друга, поросята с оглушительным визгом бросились врассыпную.

Оркестр оборвал игру на полуноте. Молодежь подбежала к окнам, и почти у всех из груди вырвался крик боли и отчаяния.

Старый Грегорио молитвенно воздел руки к небу. Жоаннес хотел было выскочить навстречу непрошеным гостям, но Никея, побледнев от страха, удержала его.

— Так и есть… Дурные предчувствия не обманули меня! Я была слишком счастлива! Господь всемогущий, помилуй и спаси нас! Это Марко! Разбойник Марко!..

— К вашим услугам, прелестное дитя! — раздался в ответ громкий насмешливый голос.

Одно только имя этого человека ужаснуло всех. Словно обезумев, гости заметались по большому двору, стремясь убежать, спрятаться куда-нибудь. Ноги у них подкашивались, руки дрожали. С потухшими глазами, бледными напряженными лицами, люди, еще совсем недавно веселые и беззаботные, походили на приговоренных к смерти.

Тот же голос продолжал с издевкой:

— Да, это я, ваш дорогой сосед и лучший друг Марко со своими двенадцатью апостолами! [948] Двенадцать апостолов — ученики Иисуса Христа, которых он избрал для проповеди Своего учения. Здесь выражение употреблено насмешливо-иронически, в переносном смысле. В чем дело? Наше появление как будто удивило и даже испугало вас? Но, любезный хозяин, черт возьми, мы не нарушим вашего веселья. Хотя ты и забыл пригласить нас, дружище Грегорио, на свадьбу.

— Сеньор Марко!

— Очень невежливо с твоей стороны!

— Сеньор…

— Мы ведь славные ребята и любим поразвлечься.

— Это всего лишь маленькое семейное торжество, — с усилием проговорил испуганный Грегорио.

— Так, значит, я для тебя недостаточно знатный гость, старик?! Я, Марко, бей [949] Бей — здесь: титул высших офицеров и чиновников в султанской Турции; его получали также, независимо от службы, сыновья пашей. Косова и паша [950] Паша — персонально дарованный султаном пожизненный титул османских высших чиновников и генералов. этих гор?!

— Я не то хотел сказать, сеньор, просто я ждал вас только завтра… в день Святого Михаила, чтобы…

— Чтобы отдать причитающуюся мне долю, не так ли? Я помню. Мы поговорим об этом чуть позже. А теперь хватит болтать! Приготовь-ка побольше выпивки и закуски для моих парней! А для лошадей — потолще подстилку и вдоволь овса и кукурузы! Эй, орлы, слезайте с коней!

Бандит вел себя в чужом доме как хозяин и один вид его вызывал ужас и трепет у окружающих. Этот чистокровный албанец держался надменно и весьма развязно. Он был любитель грубых шуток и не упускал случая поиздеваться над людьми.

Лет двадцати пяти, красивый, как греческий бог, крепкий и мускулистый, словно античный [951] Античный — относящийся к Древней Греции или Древнему Риму. гладиатор [952] Гладиаторы — в Древнем Риме — рабы, военнопленные, лица, осужденные по суду и т. д., специально обученные для кровавого боя между собой или со зверями на потеху публике. . На подвижном лице холодно поблескивали серо-стальные глаза. Орлиный нос с гордым изгибом придавал лицу хищное выражение. Рыжеватая шевелюра, будто грива, выбивалась из-под красной фески [953] Феска — головной убор в форме усеченного конуса (обычно красного цвета) с кисточкой, принадлежность национального мужского костюма в странах Ближнего Востока, султанской Турции и др. с черной кисточкой, а концы длинных усов свисали до резко очерченного подбородка.