Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

И тут же сильный запах эфира и хлороформа наполняет лабораторию. Воздух в лаборатории до такой степени пропитывается их парами, что запах проникает даже на улицу через маленькое отверстие, оставленное пулей в окне.

Федор разражается недобрым смехом и шепчет:

— Что за умная пуля! Она ранила нашего врага и разбила склянки с усыпляющими лекарствами. Через две минуты господин Ничто после такой порции анестезирующих средств будет лежать неподвижно и станет безопасен, как каменная статуя. Давно пора!

Кажется, на этот раз господин Ничто наконец действительно обезврежен. Он не шевелится и не подает никаких признаков жизни. Но Федор — и не без оснований — опасается новой хитрости со стороны противника и терпеливо ждет, когда подействует лекарство.

Не в силах сопротивляться действию паров, господин Ничто чувствует, как его охватывает оцепенение. Вскоре он погрузится в глубочайший сон и попадет совершенно беззащитным в руки тех, кого он сам хотел уничтожить, и ему придется заплатить сполна за все свои преступления…

Никогда!.. Он не приемлет эту мысль даже в предсмертной агонии.

Он оказался побежденным в этой жестокой борьбе против общества… ну что ж, пусть так! Он должен ответить за свое поражение… И Федор слышит, как господин Ничто хрипит слабеющим, бесцветным голосом:

— Лучше умереть, чем быть схваченным… Я ненавижу вас… всем сердцем… да, я вас ненавижу… Будьте прокляты навеки!

С невыразимым волнением Федор видит, как револьвер покидает стол, быстро поднимается, затем принимает горизонтальное положение и на мгновенье застывает в воздухе. Затем раздается громкий выстрел. И слышно, как тяжело падает на плиты пола человеческое тело, как оно переворачивается и застывает.

— Скорее бегите сюда… Все кончено! — кричит Федор.

Вскоре, поддерживая Надю, появляется жандармский офицер с ошпаренными лицом и руками. Надя еще очень бледна, но находится уже вне опасности и, пошатываясь, выходит во двор. Шествие замыкает егерь со своим охотничьим ножом в руке. Федор в нескольких словах объясняет им, что произошло, и добавляет:

— Подождем немного, прежде чем войти… неизвестно еще, какие сюрпризы может преподнести нам такой человек…

Но опасения Федора напрасны! И необычайное, почти путающее явление, которое происходит у них на глазах, доказывает им, что господин Ничто действительно мертв.

Лежащее на плитах лаборатории тело очень скоро становится видимым.

Оно возникает как-то сразу, окрашенное сперва в светло-розовый цвет… тот розовый цвет, которым подкрашивают статуи и который так плохо имитирует цвет человеческого тела. Потом розовый цвет становится гуще, кожа делается пурпурной, цвета крови.

Можно подумать, что сквозь поры этого организма, подвергшегося столь необычному изменению, вытекает, словно из огромной губки, вся имеющаяся в нем кровь, она краснеет от контакта с воздухом и растекается по полу.

Вздох облегчения вырывается у бесстрашных мужчин, у не менее отважной девушки, которым, несмотря на все их мужество, это чудовище внушало невольный ужас… это невидимое чудовище, которое профессор так неосторожно наделил удивительной способностью!

С ужасным кошмаром было покончено!

Господин Ничто, существо из плоти и крови, стал жалким напоминанием о человеке, огромным сгустком крови, символизирующим страшную манию разрушения, воплощением которой он и был!

На следующий день — на рассвете — профессор Лобанов, которому была возвращена свобода, вернулся домой и вновь принялся за столь дорогие ему опыты. Для начала он спокойно вскрыл тело господина Ничто. Эта работа позволила ему провести интересные исследования, касающиеся того кровавого пота, что выступил после смерти господина Ничто, и особенностей красных кровяных телец, которые, как известно, определяют цвет крови. Кроме того, им был сделан еще ряд научных открытий, каковые и стали впоследствии предметом его докладов в Императорской Академии наук.

Что касается жандармского офицера Георгия Константиновича, то он за особые заслуги был повышен в чине. А егерь получил обещанное вознаграждение в тысячу рублей, которое его величество охотно увеличил в три раза.

И наконец, Федору, дважды спасшему жизнь Нади, было официально разрешено ухаживать за ней, поскольку их обручение должно было состояться в ближайшее время.

И, как все волшебные сказки — даже если в этих сказках фигурируют злые феи, — эта фантастическая история закончилась свадьбой.

Роман основан на материале дела Оржерских поджигателей, проходившего во Франции в конце XVIII века, — увлекательное повествование, в котором любовная интрига, противостояние двух братьев, виконта де Монвиля и бандитского главаря, разворачиваются на фоне драматических событий, происходивших в провинции Бос.

В конце прошлого века провинция Бос [1271] Бос — старинная провинция на севере Франции с центром в г. Шартре; располагалась к юго-западу от Парижа; большая ее часть образует современный департамент Эр-и-Луар. еще не славилась своими плодородными полями, подобными бескрайним морям, — куда ни кинешь взор, волнуются тяжелые колосья. Добрая треть края была покрыта густыми лесами, сохранившимися со времен друидов, а на равнине, где сегодня не видно ни кустика, произрастали густые рощи строевых деревьев, среди которых ютились крохотные деревушки. Их обитатели с трудом собирали скудные урожаи, зато бандиты в округе водились в изобилии. От деревни к деревне, от хижины к хижине деревца росли, множились и превращались в лески и перелески, полностью изменяя топографию края и способствуя зарождению, распространению и процветанию бандитизма, ставшего настоящим бедствием.

На границе провинции, прежний облик которой представить уже практически невозможно, в трех лье от Нёвиль-о-Буа, находился городок Жуи-ан-Питивре. В далеком 1793 году там и в помине не было аккуратных дорожек, вдоль которых выстроились крытые черепицей дома: это была настоящая деревня, насчитывавшая от силы двести пятьдесят крестьян, ютившихся в жалких хижинах. В центре, у старой церкви с покосившейся колокольней, стоял обветшалый феодальный замок. От самого замка сохранились лишь четыре массивные башни и приземистая жилая часть. Развалины, окруженные рвом, наполовину заполненным тухлой водой, принадлежали некогда могущественному и богатому семейству Монвилей.

Поросшая мхом и местами обрушившаяся кровля, опустелые витражные переплеты, слетевшие с петель ставни, расхлябанные двери, растрескавшиеся стены, источенный червями подъемный мост, осыпавшиеся каминные трубы — так, свидетельствуя об обнищании рода, выглядело теперешнее жилище виконтов де Монвилей, сеньоров Жуи, Гедревиля, Готе, Монгона, Спюи, Тивернона, Мийуарда, Андонвиля и прочих мест. Постепенно, из поколения в поколение, расточительные члены семейства проматывали состояние предков, пока в конце концов не растратили его вовсе, и тут случилась революция. Событие это довершило разорение, и нынешний единственный наследник рода влачил жалкое существование.