Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

— Через три года будешь генералом, — сказал Бувару двадцатичетырехлетний Марсо.

После взятия Кобленца армейская дивизия Самбры-и-Мёза начала осаду грозной крепости Эренбрейштейн, ставшей логовом эмигрантов. Крепость держалась стойко и отчаянно защищалась. Капитан Бувар приходил в ярость и целыми днями пропадал на аванпостах, надеясь улучить момент и, застав противника врасплох, взять передовое оборонительное сооружение, являвшееся ключом ко всей цитадели. Разработав дерзкий план, темной ночью он решил попытаться привести его в исполнение и с сотней солдат направился к стану врага. Французы яростно бросились в атаку, однако противник был начеку. Маленький отважный отряд натолкнулся на десятикратно превосходившие его силы, подвергся нападению с флангов и, потеряв половину людей, вернулся обратно уже без командира. В самый разгар схватки капитан Бувар получил пулю в грудь и, потеряв сознание, упал в яму.

На рассвете он пришел в чувство. Французы яростно обстреливали крепость, отвечавшую ядром на ядро. Чувствуя невероятную слабость, с трудом двигаясь, молодой офицер вскоре понял, что лежит в воронке, образовавшейся после взрыва снаряда. Не зная, что произошло после того, как он был ранен в грудь, слыша, как над головой свистят снаряды, и понимая, что очутился между двух огней, Леон стал спокойно ждать дальнейших событий, как и подобает человеку, решившему пожертвовать жизнью во имя долга.

Внезапно услышав стон, он повернул голову и при свете восходящего солнца увидел рядом лежавшего лицом вниз и умирающего австрийского офицера. Исполнившись сострадания, Леон собрал последние силы, перевернул задыхавшегося офицера на спину и обтер ему губы. Приподняв голову раненого, капитан положил ее к себе на колени.

— Благодарю! — едва слышно прошептал офицер.

Затем он мучительно прохрипел слово, истинное значение которого может понять только тот, кто несколько часов пролежал на поле боя:

— Пить!

В чудом сохранившейся капитанской фляжке оставалось немного водки. В порыве самоотречения, не думая о себе, капитан Бувар дал напиться врагу, который, приободрившись, открыл глаза и с изумлением уставился на мундир республиканской армии.

— Солдат в голубом!

— Солдат, как и вы. И тоже ранен, — ответил Леон.

Австриец взял его руку, крепко пожал и продолжил:

— Вы благородный человек… у вас есть сердце. Благодарю вас. Куда вас ранило?

— Пуля застряла в груди, трудно дышать! А что с вами?

— Разворочено бедро, рана в животе… Жизнь вытекает вместе с кровью…

— Подождите! — отозвался ослабевший, однако не утративший бодрости духа капитан и осторожно откинул полу мундира товарища по несчастью. Увидев страшную рану и не зная, как остановить кровотечение, Леон взял пригоршню земли, пропитавшейся кровью, размял в ладонях, приложил к ране и тут же потерял сознание.

Очнувшись, он увидел, что лежит на роскошной кровати в просторной, богато обставленной комнате. У противоположной стены тоже лежал раненый, в котором Леон узнал австрийского офицера. Над Леоном, склонившись, стоял человек в очках и, ловко действуя Стальным пинцетом, обрабатывал рану, продолжая что-то говорить с немецким акцентом. Прислушавшись, капитан разобрал, как врач хрипло сказал:

— Ну-с, госпожа графиня, пуля наконец-то извлечена. Кажется, молодой человек приходит в сознание. Он в тяжелом состоянии, но, надеюсь, выживет.

Не в силах говорить, с трудом различая цвета и звуки, Леон погрузился в приятную дремоту, обычно следующую за кризисом, и, поддавшись охватившему его восхитительному чувству, мгновенно уснул.

Тем временем Марсо, беспокоясь об участи пропавшего друга, приказал обшарить в окрестностях каждый кустик. Убедившись, что поиски напрасны, он послал к коменданту крепости парламентера, чтобы узнать, нет ли среди раненых и пленных капитана Бувара, и предлагал немедленно обменять его на равного по званию пленного.

Комендант ответил, что капитан Бувар тяжело ранен и его нельзя трогать с места, но за ним преданно и умело ухаживают в доме графа де Буана, которого тот спас от гибели. Как только капитан Бувар будет в состоянии передвигаться, комендант, в знак уважения к храброму и благородному противнику, отпустит его без всяких условий.

Спустя несколько дней капитан Бувар, о котором самоотверженно заботилось все семейство графа, узнал наконец, где он находится. Его гостеприимным и признательным хозяином оказался эмигрант, граф де Буан, принадлежавший к старинному дворянскому роду из Орлеанэ [1299] Орлеанэ — старинная французская провинция, находившаяся под управлением Орлеанской ветви королевского рода; центр — г. Орлеан. Окончательно присоединена к королевским владениям в 1495 г. После Революции разделена на департаменты Луаре, Луар-и-Шер, Эр-и-Луар. , чьи земли находились в Сен-Сир-ан-Валь, в кантоне Ферте-Ловендаль [1300] В настоящее время кантон Ла-Ферте-Сент-Обен. (Примеч. авт.) .

Арестованный по приказу комитета и брошенный в орлеанскую тюрьму, граф сумел бежать и добраться до Кобленца, куда к нему прибыли жена и единственная дочь Рене, которой в ту пору было всего семнадцать лет.

Спустя немного времени его сестра, графиня де Ружмон, почувствовав, что оставаться дольше в своем замке в Ашер-ле-Марше небезопасно, также бежала вместе с дочерью в Кобленц. Граф де Буан поступил на службу в армию Конде, и герцог Брауншвейгский назначил его на командный пост.

После взятия Кобленца армией Самбры-и-Мёза эмигрант вместе с семьей отправился в Эренбрейштейн, надеясь найти там надежное убежище. Это именно он защищал укрепление, которое с таким упорством атаковал республиканский офицер, и, отражая атаку, был ранен на поле боя. Случай свел обоих командиров умирающими от ран на дне воронки от снаряда.

Разумеется, граф де Буан, настоящее воплощение старого режима, был исполнен предрассудков и до мозга костей проникнут духом сословных привилегий. Однако только законченное чудовище не растрогалось бы великодушию республиканского офицера, который, умирая от жажды, пожертвовал врагу последние драгоценные капли влаги.

Граф де Буан, зная, что счастьем вновь увидеться с семьей он обязан отважному республиканскому солдату, проникся глубокой признательностью к своему спасителю. Когда защитники крепости наконец нашли графа на поле брани, он потребовал, чтобы молодого капитана также отнесли к нему в дом и окружили заботой. И дамы де Буан щедро вознаградили офицера армии Самбры-и-Мёза за спасение эмигранта.

Благодаря умению хирурга и неусыпным заботам Леон Бувар оказался вне опасности, однако выздоровление его затянулось. Наконец настал день прощания. Граф де Буан, чье выздоровление тянулось еще дольше, проникся искренней симпатией к случайному гостю и неохотно расставался с ним.