Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Разумеется, Монвиль не собирался приковать себя к новому жилищу и часто надолго отлучался. И все же теперь он больше бывал дома и успел установить добрососедские отношения с местной буржуазией, сменившей бежавшее в эмиграцию дворянство. Мир, казалось, воцарился надолго, и бывший революционер, оставив красный колпак и саблю, незаметно превратился в одного из щеголей, олицетворявших собой наступившую эпоху реакции.

Благодаря каким-то таинственным связям он добился в суде признания права называться де Монвилем, лишив Жана Франсуа прав на родовое имя и выставив его узурпатором и интриганом, незаконно втершимся в доверие к благородному семейству. По тем временам большего и не требовалось. Личная известность заменяла письменные свидетельства, а крестьяне, согбенные веками тяжкой работы на сеньора, не разбирались в юридических тонкостях, не умели читать и вообще ничего не знали. Так что исчезновение одного Монвиля и появление другого воспринималось просто, и окрестные жители не имели ничего против, тем более что сходство нового владельца замка с прежним было поразительным, состояние огромно, а фантастические траты пошли на благо жителей Жуи.

Новый Монвиль жил один и пока не обзаводился обширным штатом прислуги. В услужении у него находилось всего трое: кухарка — проворная, скромная, молчаливая домоседка, не вступавшая в разговоры с соседями, настоящее сокровище, вывезенное гражданином Франсуа из Парижа; слуга, смотревший за лошадьми, бывший солдат, высокий, молчаливый и угрюмый; и, наконец, доверенное лицо, нечто вроде секретаря, Жак Бувье, повсюду следовавший за хозяином и откликавшийся на прозвище Толстяк Нормандец.

Впоследствии мы узнаем, кем на самом деле являлся новый владелец Жуи. Пока же догадаться об этом можно было бы, лишь подслушав его разговор с Толстяком Нормандцем, состоявшийся после посещения замка Ружмон. Так называемый Франсуа де Монвиль оказался преемником Цветка Терновника, Фэнфэном, главарем банды поджигателей! Любящее сердце Валентины де Ружмон не ошиблось — девушке хватило одного взгляда, чтобы узнать в утонченном дворянине жестокого бандита, ставшего причиной несчастий Жана, благородного и честного Жана де Монвиля.

Единственное, что могло разрушить планы самозванца, — возвращение старого виконта де Монвиля, более четырех лет находившегося в эмиграции. Но, очевидно, у негодяя не было оснований для беспокойства: о старике уже давно не поступало никаких известий.

Вернемся же к душераздирающей драме, от которой мы отвлеклись, погрузившись в ее предысторию.

Гражданин Франсуа Монвиль, или, если угодно, Красавчик Франсуа, обратился к Толстяку Нормандцу:

— Завтра в семь вечера встречаемся в лесу Лифермо.

Этого некогда обширного леса, посреди которого стояла ферма Клода Лелюка, также называемая Лифермо, ныне уже не существует. Лес Лифермо плавно переходил в лес Амуа, окружавший другую ферму и замок, чей владелец погиб на эшафоте. Эти дремучие чащи, находившиеся в полулье от маленькой коммуны Уазон, приглянулись бандитам. Время от времени они собирались там и устраивали грандиозные пиршества за счет местных арендаторов, которые не смели им ни в чем отказать. В прошлом бедные земледельцы платили десятину, теперь разбойники милостиво брали с них две трети прежней подати.

От Жуи до Лифермо было ровно два лье. В половине шестого Красавчик Франсуа и Толстяк Нормандец, нарядившись бродячими торговцами, украдкой выбрались из леса Жуи, подступавшего вплотную к господскому парку, окруженному высокой стеной. Стояла середина ноября, и, хотя днем позднее осеннее солнце еще грело, вечера уже стали ветреными и прохладными.

Стемнело. Главарь и его помощник, которым любые потемки были нипочем, шли по разбойничьей тропе к деревушке Изи. Показались первые дома, и путники предусмотрительно обошли селение стороной. Вскоре они пересекли парижскую дорогу и двинули прямо через поля, следуя безошибочному чутью ночных бродяг.

Когда до семи оставалось несколько минут, они вошли в лес, уверенно свернули на известную им одним тропу, ведущую сквозь вырубку, где пни, оставшиеся от дубов, вязов и орешника, успели пустить многочисленные молодые побеги, и остановились в самой гуще колючих зарослей ежевики. Казалось, дальше дороги нет — если, конечно, не превратиться в куницу или кабана. Внезапно раздался низкий приглушенный голос:

— Кто идет?

— Поджигатели! — тем же тоном ответил Толстяк Нормандец.

Прозвучал пароль, без которого разбойники никогда не обходились.

— Что ты делаешь?

— Скачу кроликом и шиплю травку!

— Это вы, Главарь?

— Да! А это ты, Рыжий?

— Он самый, со своей подружкой.

Женский голос кокетливо возразил:

— Погоди немного, я пока еще не твоя подружка. Сначала перережу глотку какому-нибудь олуху, а об остальном поговорим после.

— Вот так так! — расхохотался Толстяк Нормандец. — Они уже ругаются! Ох уж эти влюбленные!

— Вход в подземелье расчищен, — продолжал Рыжий из Оно, — потрудитесь спуститься сюда, Главарь.

— Зачем?

— Дылда Мари решила вырядиться мужчиной.

— Ладно! У нас еще есть время.

Главарь решительно раздвинул колючие побеги дубинкой, вырезанной из ясеня, один конец которой был обожжен для большей прочности, нашарил проход и, нащупав первую перекладину лестницы, стоявшей почти вертикально, спустился на двенадцать ступенек. Он спрыгнул на землю и направился к огоньку, мерцавшему в глубине коридора. Следом на ним шли Дылда Мари, Рыжий из Оно и Толстяк Нормандец, который закрыл лаз в подземелье каменной плитой, покрытой дерном и засыпанной сухими листьями и колючками.

Они оказались в просторном подземелье, освещенном свечами в четырех канделябрах, врезанных в стены из туфа [1306] Туф — общее название нескольких типов горных пород. Туфы бывают известковыми (пористые породы, образовавшиеся из отложений минеральных источников) и вулканические (сцементированные рыхлые продукты вулканических извержений). . Пещера была целиком вырыта в этом мягком камне. Без сомнения, здесь находилось одно из тех таинственных убежищ, которые никто посторонний не мог отыскать и где бандиты прятались в случае тревоги, обводя вокруг пальца любую погоню. В подземелье имелось все необходимое — грубо сколоченные стулья, массивные столы, охапки соломы, одеяла, а также разнообразные запасы провизии и вина. Не было недостатка в одежде и париках, помогавших изменить внешность, а также в различном оружии, чтобы отбиваться в случае нападения.

Записной щеголь Рыжий из Оно вырядился в самое лучшее — по окончании задуманного на этот вечер предприятия он надеялся наконец обрести счастье, или, по крайней мере, утолить свою чудовищную ненасытную страсть. Как это ни странно, Дылда Мари, чьей главной добродетелью отнюдь не являлось целомудрие, охотно расточала свои милости всем членам банды, но упорно отвергала Рыжего.