Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

Обряд завершился под аплодисменты поджигателей, разразившихся восторженными воплями, свистевшими и, разумеется, отпускавшими соответствовавшие событию шуточки. Однако не думайте, что эта странная пародия на бракосочетание расценивалась ими как шутка. Все эти люди, охотно профанировавшие общественные институты и находившиеся с обществом в постоянной вражде, были искренне привержены к своим собственным обычаям и соблюдали их с достойной восхищения точностью. Для них брак считался действительным только после описанной церемонии, и тому, кто был женат прежде, полагалось заново обвенчаться по обычаям разбойников — только после этого он получал право пользоваться привилегиями семейных. В банде Фэнфэна было несколько супружеских пар, заключивших брак по разбойничьему обряду, и сам Красавчик Франсуа стал супругом Розы Биньон согласно принятым в банде законам.

Праздник продолжался, со всех сторон доносились шум, гам и галдеж, все плясали, устраивали дружеские потасовки и отпускали сальные шуточки. Постепенно торжество превратилось в чудовищную оргию, в которой участвовали все члены банды. Главарь, сидевший на почетном месте возле Розы, «хозяйки» разбойников, председательствовал на этом жутком пиршестве — ел, пил, поднимал тосты, старался быть любезным со всеми и даже находил ласковые слова для Розы, хотя та прекрасно чувствовала его настроение.

Сан-Арто, устроившись перед припасенным поросенком, начал пожирать его под восторженные и завистливые возгласы зрителей. Изрядно набравшийся папаша Элуи давал ему советы.

— Сперва надо проглотить две ложечки растительного масла, чтобы не опьянеть от вина, а потом через каждые четверть часа надо попрыгать на месте, чтобы кусочки улеглись.

— За твою подружку, Рыжий! — провозгласил Душка Берриец, на которого Дылда Мари некогда взирала весьма благосклонно.

Беспалый, обладавший прекрасным голосом, горланил непристойные песенки. Драгун из Рувре, чья невероятная сила составляла предмет восхищения всей банды, поспорил, что выпьет содержимое бочки, поднеся ее ко рту, и выиграл пари.

Взбудораженные мальчишки и девчонки визжали, пили, курили, толкались и скакали как безумные, и только двое ребятишек, хорошеньких, робких и скромных, забившись за поросший молодыми побегами пень, держались в стороне от шума. Это были Малыш Этреши и Крошка Нанетта, двое неисправимо порядочных ребятишек, не желавших ни пить, ни воровать, ни безобразничать.

Нанетта, очаровательная белокурая девочка, чье хорошенькое личико вызывало восхищение даже у бандитов, грызла сухую корку и говорила своему другу:

— Как я была бы счастлива, если бы у меня тоже была мамочка, такая, как у тех ребятишек из крестьянских домов, где мы просили милостыню.

— А я, — говорил, округляя глаза, мальчуган, — хотел бы иметь отца, который брал бы меня с собой работать в поле и не заставлял бы воровать.

— Ах! как это прекрасно… работать вместе с родителями, как маленькие девочки и мальчики, что собирают колосья, подбирают картофель, пасут гусей или играют в саду, складывают маленькие печи…

— Для этого нам нужно убежать отсюда, Нанетта, потому что никто не захочет стать нашими мамой и папой, если мы будем в банде Фэнфэна.

— Я боюсь бежать, потому что Жак из Питивье свернет нам шею.

— Но мы должны бежать, если хотим остаться честными.

— Он столько бил меня, этот гадкий Жак!

— А у меня даже дыра в ноге осталась, туда можно палец засунуть. Ох, если бы я был большим, я бы его придушил!

Пока бедные дети, чьи отважные маленькие сердечки упорно сопротивлялись даже мыслям о возможности совершить преступление, разговаривали в своем укрытии, перед одним из костров разыгралась жестокая и отвратительная сцена, описать которую не посмели даже историки.

Жена Марабу, по имени Элен Дюваль, отвратительная мегера двадцати восьми лет, уроженка Шартра, внезапно почувствовала родовые схватки. Батист Хирург тотчас оказал ей необходимую помощь, но чудовище в образе женщины вдруг воскликнуло:

— Младенец!.. Вот еще!.. Ну-ка, что там такое? Погоди, сейчас я это замотаю!.. И-эх!.. А ну, чертово семя!..

Последовавшая за этим возгласом жуткая сцена подробно описана в протоколе судебного процесса — мать схватила свое дитя за ногу и швырнула его в костер.

— Давай, Марабу! Смелей! Вот это настоящая разбойница! — завопили бандиты, рассвирепев словно дикие звери. О человеческих чувствах тут не было и речи.

Крохотное существо корчилось на угольях. Тельце его начинало обгорать, младенец извивался, испуская предсмертные крики.

— Ах, ты еще и вопишь, чертово отродье! — воскликнуло омерзительное создание. — Как ты мне надоел!

— Давай наподдай ему как следует!

— Сверни ему шею, пни его, да посильней!

— Эй, Марабу! Твой наследник чего-то хочет.

Мать выхватила из костра новорожденного, чьи истошные вопли могли разжалобить камень. Схватив его за ногу, она швырнула дымящегося младенца на землю, тяжелым сабо наступила на горло и не убирала ногу до тех пор, пока он не перестал дышать. Затем под вопли, смех, шуточки и проклятия бандитов она снова швырнула его в огонь, и вскоре пламя поглотило его. Тогда Главарь, невозмутимо взиравший на эту чудовищную сцену, подозвал к себе Рыжего из Оно и сказал:

— Сегодня, товарищ, можешь веселиться. У тебя есть ровно двадцать четыре часа, чтобы исполнить супружеский долг. Завтра ночью ты будешь командовать налетом на ферму Монгон.

— Можете рассчитывать на меня, Главарь. Все будет выполнено как надо.

Госпожа де Ружмон, решив, что станет принимать виконта де Монвиля, чье имя, умонастроение и внушительный вид произвели на нее благоприятное впечатление, тем не менее была расположена собрать о нем кое-какие сведения. В самом деле, в жизни виконта крылась некая тайна, которая беспокоила ее, точнее, задевала ее любопытство. Как всякая женщина, графиня была падка на все странное и загадочное. Замена барона виконтом, бандита Жана Франсуа честным Франсуа Жаном, сходство имен, внешнее сходство, неожиданное появление виконта, его дерзкое вступление во владение замком Жуи в разгар Террора — все это требовало дополнительных разъяснений, и графине казалось, что никто не сможет ей помочь лучше судьи.

Придя к такому выводу, госпожа де Ружмон послала бывшего кирасира германского легиона Этьена Лелюка с письмом в Базош-ле-Гальранд. Послание было спешным, и ответ не терпел отлагательства. Достойная дама полагала, что кантональный судья, как бальи [1315] Бальи — королевский чиновник, глава судебно-административного округа. Эта должность упразднена во время Великой французской революции. былых времен, всецело в ее распоряжении, поэтому настоятельно просила старшего Бувара — и просьба эта напоминала скорее приказ — в тот же день явиться в Ружмон. Однако вопреки ее ожиданиям Этьен Лелюк вернулся в сопровождении не мирового судьи, а его сына.