Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

— Госпожа графиня, — громко объявила Мадлена Герен, докладывая о посетителе, — это молодой Бувар, сын господина судьи. Он приехал поговорить с вами.

— Ах, это вы, мой юный друг, — произнесла госпожа де Ружмон с надменной приветливостью знатной дамы, для которой не существовало ни Революции, ни декретов об отмене титулов и сословий, ни всеобщего равенства. — Надеюсь, с милейшим господином Буваром ничего не случилось?

— Отец огорчится, узнав, что ваше письмо не застало его дома, — дружелюбно отвечал капитан, — его задержали дела. Узнав, что вы срочно хотите его видеть, я решил приехать вместо него. Надеюсь быть вам полезным, если это возможно.

— Мне необходимо срочно получить конфиденциальные сведения, которыми располагает только судья. Но я благодарю вас, дорогой, что вы приехали, и прошу садиться. Сейчас я позову Рене и Валентину. Полагаю, они будут рады повидаться с вами.

Графиня не доверяла Мадлене, путавшейся в словах, и сама отправилась за девушками, которые спустились, заинтригованные приятным для затворниц известием:

— У нас гость!

При виде капитана Бувара, к которому она испытывала искренние дружеские чувства, добрая улыбка озарила прекрасное меланхолическое лицо Валентины, а Рене, покраснев, не смогла сдержать восторженного восклицания.

— Ах, — промолвила Валентина, — наш друг капитан! А мы уже отчаялись вас увидеть.

— Да, а ведь отчаиваться плохо, — прибавила Рене, охваченная сладостным смущением, и оттого плохо понимая, что говорит.

— Но я, — побледнев, взволнованно стал оправдываться молодой человек, — я опасался показаться навязчивым или нескромным…

— Вы не из тех, кто может быть навязчивым, — отвечала Валентина, обрадованная визитом благородного офицера. — Не правда ли, матушка?

— Мы все любим вас, дорогой господин Леон, — произнесла графиня.

— О да! И вы это прекрасно знаете, — убежденно подхватила очаровательная Рене, вновь покраснев и окончательно потеряв власть над собой.

Желая спасти кузину от конфуза, Валентина решила вмешаться.

— Мы вместе прошли испытания… суровые и ужасные испытания и научились уважать друг друга как отважных и честных противников. Разве вы об этом забыли, капитан Бувар?

— Нет, мадемуазель, равно как и ваши заботы об офицере в голубом мундире.

— Чье благородство спасло офицера в белом, — заключила графиня.

При этих воспоминаниях на глазах у Рене выступили слезы, и госпожа де Ружмон, желая вернуть беседу в более спокойное русло, спросила:

— Скажите, наш дорогой Бувар уехал по служебным делам? Что-нибудь срочное?

— Срочное и ужасное! Расследование отвратительного преступления, совершенного поблизости.

— Ах, Боже мой!

— Погибли несчастные старики, чета Менаже с фермы Тупик, что в коммуне Уазон. Их пытали огнем, жестоко изуродовали и убили.

— Что вы говорите! Пытали огнем! Снова эти негодяи… наверняка те же самые.

— Вполне возможно! Вчера отец вернулся опечаленный и сегодня уехал продолжать расследование. Для него это вдвойне тяжко, ибо мы от всего сердца любили несчастных стариков. Жена фермера Менаже была моей кормилицей. Бедная матушка Маргарита!

— Вы, как и тетя, полагаете, что это те же бандиты, которые оставили меня сиротой? — спросила Рене.

— Пытки, которым подвергли несчастных, чтобы узнать, где спрятаны их сбережения, свидетельствуют, что это именно так.

— А там… Оттуда больше ничего не известно? — снова спросила Рене.

— Известно, мадемуазель, но…

— И вы молчите! — укоризненно произнесла девушка.

— Простите меня, но я боялся еще больше расстроить вас… Вы столько страдали!

— Женщины в наше время пережили слишком много несчастий, чтобы не научиться владеть собой. Разве не так, тетя?

— Да, дитя мое, ты права. После всего, что мы видели, что вытерпели, мы готовы выслушать все. Так что, капитан, не бойтесь и обращайтесь с нами, как с мужчинами, причем с мужчинами, прошедшими войну.

— Хорошо. Итак, я только что вернулся из Орлеана, где не без пользы провел три недели, объезжая окрестности. Арестованы трое убийц…

В эту минуту дверь в гостиную тихо отворилась, и на пороге появилась кухарка Бетти. Безо всякой витиеватости, которой грешила Мадлена, она бесхитростно доложила:

— Господин виконт де Монвиль!

Леон Бувар встал и не заметил, как во взгляде Валентины полыхнул тревожный огонь и губы ее побелели. Это было единственное, мгновенное как вспышка молнии, проявление чувств, которое девушка могла себе позволить, услышав имя человека, чей вид действовал на нее как пуля в сердце. Первое появление виконта сразило Валентину наповал, но она взяла себя в руки и была уверена, что больше не упадет в обморок.

Виконт почтительно приветствовал дам и остановился перед Леоном Буваром, возвышаясь над ним на целую голову.

— Ах, конечно, вы же не знакомы, хотя и соседи… Вы не можете быть знакомы, — громко произнесла графиня де Ружмон, словно обращаясь к самой себе. — Господин виконт, представляю вам капитана Леона Бувара. Дорогой капитан, имею честь представить вам господина виконта де Монвиля.

Мужчины церемонно приветствовали друг друга. Рене, заметив, как тетя меняет формулировки, представляя капитана и «имея честь» представить виконта, выразила протест всем своим видом, а капитана одарила такой улыбкой, что тот вознесся на седьмое небо от счастья.

— Не уходите же, капитан! Ах, если бы вы знали, виконт, какие ужасы рассказывает наш друг!

— Вероятно, о преступлении в Тупике, — жестким, словно металл, голосом произнес виконт.

Леон Бувар, разумеется, не узнал в дворянине, одетом строго, но элегантно, щеголя в невероятном наряде, с которым судьба свела его во время налета на дилижанс. Действительно, кроме огромного роста, между этими двумя людьми не было ничего общего — огромный галстук, прическа «собачьи уши», надвинутая на глаза шляпа, напоминавшая разрезанную дыню, и шепелявость исчезли без следа.

— Вы правы, капитан поведал нам о преступлении в Тупике, а в ту самую минуту, когда вы вошли, начал рассказывать об аресте трех бандитов, участвовавших в нападении на несчастного маркиза де Буана, деда моей Рене.

— Ах, вот и прекрасно, — с облегчением вздохнул виконт де Монвиль. — Отвратительные преступления множатся не по дням, а по часам, а бестолковое правительство, при котором мы живем, ничего не делает, чтобы излечить язву, именуемую бандитизмом… Простите, гражданин капитан, я резко выразился о правительстве, а вы, я полагаю, патриот…

— Патриот и республиканец, вы совершенно правы, гражданин де Монвиль. Но вы можете высказываться как вам угодно об этих болтунах, потому что я всего лишь солдат, простой солдат…