Луи Буссенар - Избранные произведения. III том [компиляция]

И вот то, о чем я так мечтал, свершилось! Мы снова вместе, и ваша нежность, как аромат любимых цветов, заставляет забыть обо всех невзгодах.

Не в силах бороться с переполнявшими ее чувствами и дрожа от волнения, Валентина с трудом сдерживала слезы. Чувствуя себя счастливее любой смертной и забыв обо всем на свете, она бросилась в объятия молодого человека и прошептала сквозь рыдания:

— О, Жан! Я люблю вас!

«Тридцатого числа месяца нивоза VI года от основания единой и неделимой Французской Республики.

Резиденция Жанвиль, департамент Эр-и-Луар.

Мне, нижеподписавшемуся гражданину Пьеру Паскалю Вассёру, сержанту национальной гвардии, из протокола от семнадцатого числа сего месяца, составленного в мое отсутствие гражданами Прюдомом, Винсентом и Розье, гвардейцами отряда, находящегося под моим командованием, стало известно, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое число было совершено убийство гражданина Фуссе-старшего, хозяина фермы Мийуард, находящейся в коммуне Пупюи, кантон Оржер, департамент Эр-и-Луар.

В сопровождении вышеназванных гвардейцев, граждан Винсента и Розье, в одиннадцать часов утра я прибыл на ферму Мийуард, где не застал никого, кроме слуг, заявивших, что упомянутый Фуссе-старший скончался двадцать третьего числа сего месяца от побоев, нанесенных ему ночью. Его сын, Фуссе-младший, был в это время в Орлеане. Мы допросили прислугу, не оставлено ли бандитами в доме какое-либо оружие. Выяснилось, что на месте преступления были брошены дубинки, но Фуссе-младший сжег их как орудия убийства своего отца. Однако остались следующие улики — две шляпы, из которых одна сильно обгорела; трубка; рваная рубаха и две пары сабо. Указанные улики прилагаются в соответствии с описью:

1. Треуголка с загнутыми углами. Украшена черным галуном и трехцветной кокардой.

2. Гипсовая трубка для табака. Чубук длиной около двух дюймов.

3. Изношенная полотняная рубаха с заплатками, выкроенными, по всей вероятности, из женского фартука с тесьмой.

4. Пара сабо с каблуками на гвоздях. Один гвоздь, скорее всего, от подковы. Завязки из двух полосок венгерской кожи, вырезанных из конской упряжи.

5. Другая пара сабо, набитых овечьей шерстью и сеном. На правом сабо с одной стороны обнаружена дыра, скрепленная проволокой и железным крючком, изготовленным, по всей видимости, кузнецом.

6. Обгоревшая шляпа со шнурком из венгерской кожи, к обоим концам которого привязаны обрывки желтой ленты.

Все перечисленные выше предметы были нами изъяты и заперты в комод, ключ от которого мы забрали с собой. Упомянутый Фуссе-младший отсутствовал и, по словам прислуги, должен был вернуться не раньше вечера следующего дня, первого числа месяца плювиоза [1355] Плювиоз («месяц дождей») — пятый месяц республиканского календаря (длился с 20–22 января по 19–21 февраля). .

В подтверждение всего изложенного составлен настоящий протокол, который подписали

Из этого документа, который автор обнаружил в материалах оржерского дела и привел здесь, не изменив ни единого слова, следует, что сержант Вассёр, которого с таким нетерпением ожидал мировой судья, начал расследование спустя целых тринадцать дней после убийства. Тринадцать дней — большой срок, но сержант все это время был в отпуске и смог отправиться в Мийуард только на рассвете тридцатого числа месяца нивоза.

Составляя протокол, сержант был немногословен и изложил только самые необходимые сведения. Краткость и тщательность, с которой он описал предметы, не замеченные ни мировым судьей, ни жандармами, которые первыми осматривали место преступления, свидетельствовали об опыте, проницательности и привычке обращать внимание на самые незначительные детали.

Шляпа, трубка, две пары сабо и поношенная рубаха немногое могли прояснить в таком невероятно запутанном деле, столкнувшись с подобными трудностями, любой на месте Вассёра опустил бы руки. Однако сержант был рад и этим, чудом сохранившимся уликам.

На следующий день он вернулся в Мийуард и допросил Бернара Фуссе. Молодой человек почти ничего не мог сказать и вспомнил только, что сразу после нападения был ранен и заперт в погребе вместе с прислугой. Он видел около двадцати бандитов, вымазанных сажей и вооруженных саблями, ружьями и дубинами. К сожалению, Фуссе-старший, скончавшийся неделю назад в страшных мучениях, ничего не рассказал о случившемся. Слуги, как и Бернар, видели около двадцати человек.

— Прекрасно, друзья мои, — сказал сержант на прощание. — Будьте мужественны! Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы избавить вас от этих мерзавцев.

— Да уж, — ответил Бернар Фуссе, — мужество нам точно понадобится. С тех пор как случилось несчастье, мы все время живем в страхе. Мысль, что бандиты могут вернуться, приводит нас в ужас.

— Вооружите ваших людей. Чтобы защищаться в случае нового нападения, вам разрешается иметь ружья и патроны. Кроме того, мы будем поблизости, и уж если они снова покажутся…

— Но, сержант, ведь вас всего трое против целой банды!

— По-моему, этого больше чем достаточно, — невозмутимо ответил Вассёр. — Я бы отдал жалованье за полгода, чтобы помериться силой и с тридцатью мерзавцами, да только никак не доберусь до них. Ну, что будет — то будет. Прощайте, граждане! Оставайтесь в Мийуарде, возможно, нам понадобится еще что-нибудь узнать.

С этими словами гвардейцы покинули ферму.

В нападении принимали участие по меньшей мере двадцать человек, и сержант рассудил, что прежде всего следует навести справки о самых крупных шайках, замеченных в окрестностях за несколько дней до и после происшествия.

Он начал прочесывать местность вокруг Пупюи, как егерь, разыскивающий след дикого зверя, забившегося в нору. Первой на пути оказалась деревушка Доменвиль, где ничего не удалось узнать, и маленький отряд без промедления двинулся на ферму Эгрон. Но и там поиски не увенчались успехом. В Мамеро и Буасе в ответ на расспросы жители уклончиво отвечали: «Э-э-э, да мы и не слыхали… вроде как и не было ничего…» Сержант, чья безупречная выправка произвела на крестьян большое впечатление, постарался убедить их, что безраздельной власти бандитов настал конец. Чтобы окончательно рассеять опасения крестьян и получить наконец нужные сведения, он сообщил, что правительство намерено избавить Бос от нападений бесчинствующих негодяев.

— Так-то это так, — отозвался папаша Нобле, фермер из Буасе, — а ну как они дознаются, что я про них чего сказал? Куда мне деваться прикажете? В два счета красного петуха пустят, а не то башку снесут или брюхо вспорют. Вот если б у меня на ферме солдаты или жандармы сидели, тогда дело другое, можно было бы не трястись.