Луи Буссенар - Избранные произведения. II том

— Это ты, Франжен?! — в удивлении воскликнул он.

— Я… — ответил Франжен. — Шишка, всегда к твоим услугам… А ты кто такой?

— Я — Боско.

— Ах да, вспомнил. Ты вчера прибился к «подмастерьям». Вчера?.. Или позавчера?.. Не помню точно… Я отоваривался вином в дорогих магазинах, вот начальник и запер меня здесь… Пойду-ка я, пожалуй, сосну еще часок-другой.

— А мне что-то тут душновато, воздуха бы вдохнуть, — сказал Боско.

Пьянчуга радостно заржал:

— Ты, старина, что ж, до ручки дошел?

— С чего бы это?

— Ты что ж, не знаешь, что новичок должен добрый месяц гнить в подземелье?

Боско как кипятком ошпарило.

— Месяц?! — сдавленным голосом едва выговорил он. — Тогда они пропали…

— Кто — они?

— Не важно, мои приятели…

— Ну-ка не темни. Да и с кем — со стариком Франженом, с самим Шишкой?! У тебя где-то есть хорошенькая милашка? Так я могу ей от тебя весточку передать, какие-нибудь мелкие порученьица исполнить…

— Да нет, я предпочел бы выйти на волю сам.

— Выйти, когда хозяин не разрешил? Невозможно! Пулю в лоб схлопочешь! С Бамбошем шутки плохи…

— Бамбош? А кто это такой?

— Да ты что?! Он — главарь «подмастерьев»!

— Я в жизни не слыхал, чтоб его так при мне называли.

— Забавно. А ведь ты наперечет знаешь всю шпану, из которой первые — «подмастерья».

— Да, конечно, но так случилось, что я никогда с ним не пересекался. Так вот, возвращаюсь к моему вынужденному заточению: что, действительно улепетнуть никак невозможно?

— Невозможно. Это, можно сказать, своего рода посвящение в арпетты.

— Но это же подло! — вне себя воскликнул Боско, мучимый мыслью о Мими и Леоне, обреченных на муки мерзким Бамбошем.

— Тьфу, — ответил Франжен, именуемый Шишкой, — выкрутиться всегда можно.

— Так я как-нибудь смогу отсюда выкарабкаться? — вопросил Боско.

— Нет, не сможешь, но я знаю, где хранятся запасы вин и ликеров… Если туда проникнешь да пару-тройку бутылей отопьешь, так время пролетит очень и очень приятственно…

Эти несколько оброненных пьянчугой слов поспособствовали тому, что у Боско зародился отчаянный план.

Франжена Шишку, восемнадцатилетнего паренька, которого алкоголизм толкнул на преступный путь, Боско знал хорошо. Знал он и то, что, подпоив Шишку, с ним можно делать практически все что угодно, веревки из него вить.

Боско притворился, что целиком и полностью разделяет желания пьяницы и готов потакать всем его желаниям.

— Так ты говоришь, что мы должны оставаться здесь, запертые, как крысы в норе?

— Да, потому что иначе я и ломаного гроша за твою шкуру не дам.

— Ну что ж, пойдем, хоть глотку промочим. Хорошая порция спиртного заставит меня позабыть о том, что на земле сейчас день в полном разгаре…

— В добрый час! Ты, братишка, настоящий кореш! Давай-ка выпьем!

Шишка знал все входы-выходы в подземелье и провел Боско по неосвещенной галерее, из которой доносился сильный винный запах. Он зажег «летучую мышь», и перед потрясенным взором Боско предстало невообразимое количество бочонков — больших, маленьких, всех форм и размеров. Кроме них там находились в определенном порядке разложенные бутылки, а также плетеные корзины, тоже наполненные бутылками с блестящими этикетками, сулящими массу возможностей.

Два друга припали к ящику с настоящим бургундским, истинным вином для ценителей. Каждый откупорил по бутылке и сделал из нее изрядный глоток.

— Превосходно! — воскликнул Шишка, полоща вином глотку.

— Настоящее вино для знатока, — откликнулся Боско, тоже понимавший в этом толк.

Как опытные пьяницы, они мгновенно опустошили свои сосуды.

— А ежели попробовать еще и другие марки? — предложил Боско.

— Как знаешь, — ответил Шишка.

— А что, как золотое шампанское?

— Тьфу, это вино для англичан или же для русских…

— Не скажи! В нем наверняка что-то есть, иначе оно не стоило бы так дорого!

Они раскупорили шампанское, и пробки с грохотом взлетели в потолок.

— Скажи-ка мне, а твой Бамбош не устроит нам нахлобучку, когда увидит, как мы разделали его погреб, — спросил Боско, осененный одной идеей. — Не обидится ли он, увидя, что мы с тобой стянули кое-что из его погребов?

— Не бойся, — откликнулся Шишка и засмеялся. — Наличными у него не разживешься, но касательно выпивки — он ничего не зажимает. Всяк «подмастерье», оставленный в подземелье, может пить, пока окончательно не налижется.

— Славное дельце! Ну, будем!

Выпивая, Боско оставался совершенно спокойным и превосходно владел собой.

Шишка, напротив, стал болтлив и начал петь песни.

Боско заставил его выдуть еще бутылку шампанского — время не терпит.

Когда тот дошел до кондиции, он вдруг спросил:

— А где ты здесь веселишься, когда уже более-менее надерешься?

— Хм, хм, надобно вздремнуть часок, а потом уж и продолжить…

— А может быть, лучше перекинемся в картишки?

При мысли о картах Шишка, заядлый игрок, глубоко вздохнул.

— Черт побери! Вот бы разложить манилью! [685] Манилья — карточная игра колодой из 32 листов; старшими картами являются десятка («манилья») и туз («манильон»); играют двое на двое; суть игры состоит в том, чтобы набрать заранее объявленное игроком количество очков; существует множество вариантов игры. Одна загвоздка — для этого выйти требуется…

— Ну так в чем же дело — выскочим на часок!

Несмотря на опьянение, превратившее его чуть ли не в слабоумного, бандит содрогнулся.

Запрет покидать катакомбы был категоричным, а стало быть, карался неизбежной смертью. Уж слишком хорошо знал пьяница кровожадность Бамбоша, чтобы не сомневаться — тот обязательно его убьет.

Странное, извращенное сознание — эти люди сами покорно подставляли шею под ярмо железной дисциплины, передавали в чужие руки абсолютную власть над собой, отрекаясь от собственной свободы, собственного мнения, добровольно становясь отверженными. А ведь было бы куда легче попытаться обеспечить себе почетное положение в обществе, жить, не подвергаясь таким многочисленным опасностям, обеспечить завтрашний день! Но так уж повелось… Этот люд, ведущий беспорядочную, бесчестную жизнь, никак не может постичь, взять в толк, что куда проще двигаться по прямой дороге, — напротив, он предпочитает влачить жалкое, позорное существование, полное злодеяний и ужасов.

Шишка на мгновение заколебался, но страх пересилил его страсть к азартным играм.

— Не искушай меня, — бросил он Боско. — Я предпочитаю убить несколько часов за доброй бутылочкой, а в манилью перекинуться попозже…

Боско стал настаивать, но Шишка уперся.

Потом они достигли компромисса — мол, займутся манильей, когда малость протрезвятся.

Терзаясь нетерпением, Боско вынужден был сдаться и притвориться, что проявляет все более горячую страсть к вину.