Луи Буссенар - Избранные произведения. II том

— Вижу, вы не желаете мне голодной смерти! Болонская ветчина! Я знаю в этом толк. Сыр горгонзола… [1801] Сыр горгонзола — назван по месту изготовления, городу и местности в Ломбардии; широко известен как деликатес. Вино! Сигары!

Человек в капюшоне, не проронив ни слова, медленно пошел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, старый солдат знаком показал, что пленный может поесть.

— Не откажусь, старина, — громыхая цепями, Франкур подошел к столу. — Тем более что со вчерашнего утра у меня во рту маковой росинки не было. Жаль, что на меня навесили эти железки, они будут мешать наслаждаться трапезой.

Тюремщик остался безучастным к словам юноши, не понимая или делая вид, что не понимает. Но, глядя, с каким аппетитом тот уплетает расставленные на столе яства, улыбнулся.

Закончив ужин, Франкур выбрал сигару и выразительным жестом попросил огоньку. Бывалый солдат приблизил лампу к лицу капрала, и тот, прикурив от нее, сладострастно затянулся.

— Красота! — видом знатока произнес он, выпуская дым после нескольких затяжек. — Узнаю эти маленькие черные сигары, они называются «Кавур». Я не курил их с начала кампании. Хотите подымить со мной?

Охранник молча указал на одну из бойниц, затем закрыл глаза и наклонил голову, делая вид, что спит. Посмотрев в окно, Франкур все понял. Темно-синее небо, которое еще недавно светилось звездами, стало бледнеть. До ушей зуава донеслось несмелое чириканье просыпающихся ласточек. Забрезжил рассвет.

— Пора идти спать, не так ли? — молодой человек.

Ответом была тишина. Тюремщик не мог или не хотел говорить.

— Ясно! Вы не говорите по-французски либо выполняете приказ. Меня это немного раздражает, так как я разговорчивый по натуре, и мы могли бы замечательно поболтать.

Старый охранник повторил пантомиму [1802] Пантомима — сцена, в которой люди играют без слов, лишь изменяя выражение лица (мимикой), жестами и проч. .

— Похоже на настоятельный совет, — сказал Франкур. — Ладно, повинуюсь! К тому же я действительно хочу спать. И несмотря на эти «побрякушки» и соседство злобных чудовищ в балахонах с дырками вместо глаз, меня не придется укачивать.

И с видом человека, которому плевать на все, не вынимая сигары изо рта, он растянулся на матрасе. Однако цепи мешали капралу расслабиться. Раздосадованный, он проворчал:

— Я непривередливый заключенный, но эти проклятые железки доставляют столько неудобств…

Старый охранник тихо подошел и заботливо укрыл одеялом француза, а затем удалился, не проронив ни слова.

Удивленный, Франкур расположил цепи так, чтобы они не мешали, и, отложив сигару, заснул с мыслями о Беттине.

Семеро в капюшонах. — Версия политического убийства. — Франкур хочет быть богатым, но не ценой преступления. — Предательство или смерть. — Кинжал медленно входит в грудь молодого человека.

Истекали вторые сутки заточения.

Франкур ел, пил, курил, спал. Провизии было вдоволь. Но одиночество угнетало. Для энергичного, решительного и свободолюбивого француза заключение — тяжкое испытание. Если бы переброситься хоть парой слов с охранником, услышать человеческий голос! Но старый тюремщик молчал. Его отношения с пленным, вполне доброжелательные, ограничивались жестами. Франкур, уставший от безделья, раздосадованно бурчал себе под нос:

— Я здесь скоро отупею и растолстею… Неужели мне придется, как Латюду или барону Тренку [1803] Тренк Франк (1711–1749) — австрийский авантюрист, создавший на свои средства отряд в 5000 человек для борьбы с немцами, но в большей степени занимавшийся грабежами мирных австрийских жителей. В 1746 году осужден к пожизненному тюремному заключению и заточен в Шпильбергскую крепость, где и умер. , четверть века провести в одиночной камере. Лучше смерть!

Близилась ночь. Капрал поужинал, выкурил сигару и с помощью охранника расположился на ночлег. Сон не шел, и Франкур закурил снова. Звук шагов, гулко отдававшихся в тишине коридора, заставил его насторожиться.

Дверь отворилась, и вошел охранник, неся с удивительной для его возраста легкостью массивный прямоугольный стол. Поставив его, мужчина направился к выходу.

— Эй, папаша, — добродушно крикнул зуав, — а вы, оказывается, не из папье-маше! [1804] Папьё-машё ( фр . papier mâché. букв. « жёваная бумага ») — бумажная масса, смешанная с клеем, мелом или гипсом; идёт на разные поделки (игрушки, посуду и проч.) Очень мило с вашей стороны заботиться об интерьере [1805] Интерьер — архитектурное и художественное оформление здания внутри его помещений. моей тюремной камеры.

Нерез некоторое время старик появился снова. На этот раз он притащил четыре стула и большой кусок черной материи, которой застелил стол. Ниспадавшая до земли ткань выглядела довольно мрачно. Принеся еще три стула, старый солдат расставил шесть стульев вокруг стола, а седьмой поместил напротив Франкура.

— Интересная арифметика, — заметил зуав, выпуская дым изо рта, — три и четыре будет семь. Магическое число: семь грехов, семь дней в неделе, семь членов «Тюгенбунда»!

Капралу показалось, что глухонемой вздрогнул, в его мутных глазах мелькнуло выражение искреннего сострадания. Тюремщик с сочувствием посмотрел на пленного. Что это значит? Старик жалел его? Жалел молодого храброго солдата, чей веселый смех и бодрый голос выдавали страстную любовь к жизни? Охранник снова вышел из комнаты и больше не возвращался.

Оставшись один, Франкур принялся размышлять: что значили эти странные приготовления? Только одно: члены ассоциации намерены нанести визит. О чем пойдет разговор? Франкур дорого бы дал, чтобы узнать это.

— Что ж, будем держаться! — сказал он сам себе вслух.

Наконец дверь бесшумно отворилась и в камеру вошел человек в длинном черном плаще, с канделябром, уставленным горящими свечами. Незнакомец поставил канделябр на стол и жестом пригласил войти остальных. Черные силуэты бесшумно расселись вокруг стола. Капрал знал врага и не преувеличивал опасность, которой подвергался. Однако он быстро справился с приступом слабости и, решительно скинув одеяло, встал около стены. Не обращая внимания на тяжелые цепи, зуав правой рукой по-военному салютовал собранию.

Незнакомцы слегка наклонили головы. Вошедший последним занял место председателя во главе стола и обратился к пленнику:

— Вы действительно капрал Франкур из Третьего полка зуавов?

— Я уже отвечал на этот вопрос… Да, это я.

— Кое-кто из нас знаком с вами, но нужна твердая уверенность, что ошибки нет. Капрал Франкур приговорен к смерти, и мы не хотим, чтобы казнили невиновного.

— Очень гуманно с вашей стороны, — съехидничал зуав. — Должен заметить, что мой товарищ Перрон был абсолютно невиновен, но умер, выпив кофе, предназначавшееся королю.