Джеймс Роудз - История Гражданской войны в США. 1861–1865 [litres]

До Мейгса дошел слух, что Фримонт задумал проект, напоминающий заговор Аарона Бёрра. Примерно два года спустя Линкольн, пребывая в общительном настроении, разоткровенничался перед личными секретарями и двумя друзьями и сообщил, что миссис Фримонт (которая привезла письмо от генерала, оправдывающее его прокламацию)«добилась аудиенции со мной в полночь [114] В сентябре 1861 г. и так яростно принялась обвинять меня во многих вещах, что мне пришлось применить весь свой неуклюжий такт, чтобы с ней не поссориться… Она неоднократно намекала, что если бы генерал Фримонт принял решение вступить со мной в состязание, он бы сделал это сам». На это старый иллинойский друг Линкольна, посланник Соединенных Штатов в Пруссии ответил: «Это совершенно ясно доказывает: Фримонт в тот момент пришел к выводу, что Союз окончательно разрушен и ему следует создать независимое правительство, как только он возьмет Мемфис и организует тамошнюю армию». [115] Hay J. Letters and Diary. I. P. 133. То, что Линкольн почувствовал некоторую основательность этого предположения, подтверждает документ, который Николай оставил в запечатанном конверте с надписью: «Частный документ, разговор с президентом, 2 октября 1861 года», в котором один из заголовков гласит: «Фримонт готов к бунту». [116] Nicolay H. Personal Traits of Abraham Lincoln. P. 177. Тем не менее маловероятно, что Линкольн был слишком обеспокоен сообщением и оно оказало хотя бы малейшее влияние на его действия. Гораздо важнее в этом смысле то, что Монтгомери Блэр рекомендовал уволить Фримонта за неэффективность, а заключения Кэмерона и Томаса сделали это необходимым. Эти двое сообщили, что Фримонт «некомпетентен и не соответствует своей важной и влиятельной должности» и что «среди его ближайших сотрудников есть личности, прямо или косвенно заинтересованные в распределении подрядов». 24 октября президент издал указ, освобождающий его от должности. Прежде чем отставка свершилась, Э. Б. Уошберн, близкий друг Линкольна и председатель подкомитета Палаты представителей по государственным контрактам, который провел две недели в Сент-Луисе, собрал большое количество показаний, имеющих отношение к деятельности Фримонта и его приятелей, после чего написал Чейзу: [117] Министр финансов. Письмо датировано 31 октября. Уошберн не знал, что отставка Фримонта предрешена – 2 ноября Фримонт передал командование Хантеру. «Такое воровство, мошенничество, мотовство, казнокрадство, какие сформировались в департаменте Фримонта, даже трудно представить. На его глазах существовала организованная система разграбления… Он действительно узурпировал власть и требует не выполнять правительственные распоряжения. Правительство не в состоянии противостоять Фримонту и его пиратской шайке и признает свою неудачу». Линкольн должен был видеть это письмо, и если для отстранения Фримонта от должности нужны были еще какие-то доводы, этот стал решающим.

Народ в стране, конечно, ничего не знал об этих конфиденциальных письмах и докладах, хотя известно было достаточно, чтобы действия Линкольна получили активную поддержку. Но значительное меньшинство видело в Фримонте мученика в борьбе с рабством. Вот два из множества случаев, когда достойные люди оказались введены в заблуждение шарлатаном, потому что он знал, как сыграть на идее, чрезвычайно близкой их сердцу. Генри Уорд Бичер говорил в своей церкви: «Не могу не выразить глубочайшее убеждение, что наше правительство и в значительной степени общество совершили великую несправедливость в Миссури по отношению к благородному человеку, генералу Фримонту». А Ричард Смит, редактор Cincinnati Gazette, очень значимого и влиятельного издания республиканцев, в частном письме задавался вопросом: «Известно ли администрации, что Запад угрожает революцией?.. Что означает это сжигание чучела президента гражданами, которые до недавнего времени искренне и с энтузиазмом поддерживали войну?.. Откуда эта внезапная остановка набора в армию?.. Общество считает, что из Фримонта сделали мученика… Соответственно, сейчас он, когда речь идет о Западе, самый популярный человек в стране. Для Запада он то же, чем Наполеон был для Франции, а президент потерял народное доверие». [118] 20 октября, 7 ноября; Rhodes J. F. History… III; Nicolay J., Hay J. Abraham Lincoln. IV; Official Records… Armies. Ser. 1. III; Lincoln A. Complete Works. Pt. III; Hay J. Letters and Diary. I; Pierce E. L. Life of Sumner; Salter W. The Life of James W. Grimes.

Тем временем Макклеллан талантливо и энергично взялся за дело, возводя фортификационные сооружения вокруг Вашингтона и формируя Потомакскую армию. У него были хорошие организаторские способности, склонность к систематичности и благодаря крепкому здоровью огромная работоспособность. Все эти качества он без остатка отдавал службе. В седле с утра до позднего вечера, он посещал лагеря, общался с бригадами и полками и хорошо узнал своих офицеров и солдат. Прибыв в Вашингтон с чувством уважения и восхищения к этим воинам и будучи джентльменом безукоризненных нравственных принципов, он вскоре завоевал их любовь своим обаянием и вызывал преклонение, какого ни один генерал-северянин, командующий большой армией, никогда не удостаивался (за единственным исключением). Его успехи в Западной Виргинии переоценивали, называя «молодым Наполеоном»; армия, администрация и вся страна считали, что он обладает исключительным полководческим талантом. И поначалу казалось, что Макклеллан адекватно воспринимает то, что от него требуется. Например, 4 августа он написал президенту: «Военные действия правительства должны быть быстрыми и неотразимыми. Мятежники выбрали своим полем битвы Виргинию, и нас вполне устраивает дать там первое большое сражение». [119] Official Records… Armies. Ser. 1. V. P. 6.

Прилежанием отличался не только Макклеллан, но и все остальные, сотрудничавшие с ним таким образом, чтобы дать максимально развернуться его организаторскому таланту. Президент, военное министерство и министерство финансов, государственный секретарь, губернаторы северных штатов всеми силами искренне помогали ему. Подчиненные офицеры демонстрировали рвение и полную самоотдачу. У него была власть монарха. И вначале эта полная гармония давала самые обнадеживающие результаты. Север, полный энтузиазма, присылал все новых волонтеров: 27 июля его армия насчитывала 52 000 человек; через три месяца это число возросло до 168 000.

Впрочем, довольно быстро стала очевидна одна ограниченность Маклеллана. Обладая личной храбростью, он боялся поражения своей армии. Более того, либо его разведданные о силе противника были неверными, либо он, обладая достаточно точной информацией, делал из нее кардинально ошибочные выводы. В августе его преследовала мысль, что конфедераты значительно превосходят его в численности войск, что они намереваются атаковать его позиции на виргинском берегу Потомака и заодно форсировать реку к северу от Вашингтона. Однако Джонстон в это время не планировал никаких действий; он нервничал по поводу малочисленности своих сил, нехватки продовольствия и боеприпасов, дезорганизованности и разнообразных болезней личного состава. В течение сентября и значительной части октября он стоял лагерем у Фэрфакс-Корт-Хаус с укрепленными аванпостами на холмах в шести с половиной милях от Вашингтона. Президенту и его генералу был хорошо виден флаг конфедератов. 19 октября армия была отведена к Сентревиллю и узловой железнодорожной станции Манассас – дальше от Вашингтона, но на более сильные позиции.