Джон Херст - Краткая история Европы [litres]

Что же приводит в движение Землю и другие планеты? Исаак Ньютон дал ответ на этот вопрос. Он считал, что все тела во Вселенной неизменно двигались бы по прямой линии, если никакая другая сила не оказывала бы на них влияния. Однако во Вселенной есть эта другая, постоянно действующая сила – это притяжение между всеми физическими телами. Все они притягивают друг друга: Земля притягивает эту книгу, Земля притягивает к себе Луну, а Солнце притягивает Землю. Движение воды во время приливов и отливов – следствие изменчивости силы притяжения между Луной и Землей. В системе Ньютона все связано единым принципом. Теперь мы можем установить, почему планеты движутся так, а не иначе. На них действуют две силы: стремление следовать вдоль прямой линии – с одной стороны и притяжение к Солнцу – с другой. Совместное действие этих сил заставляет планеты вращаться по эллиптической траектории вокруг солнца.

Притяжение между всеми космическими телами Ньютон назвал гравитацией. Он также сумел вычислить силу гравитации между любыми двумя телами – с помощью выведенного им Закона всемирного тяготения. Он выражается с помощью математической формулы. Согласно этому закону сила притяжения возрастает по мере того, как увеличиваются тела, на которые она действует: она прямо пропорциональна их массам. Также сила притяжения ослабевает по мере того, как увеличивается расстояние между двумя телами: она обратно пропорциональна дистанции между ними. Таким образом, гравитация усиливается, если тела становятся больше, и уменьшается, если возрастает расстояние между ними. Вообще, уменьшается она крайне стремительно: в числовом выражении она будет равна исходной силе, разделенной на число, соответствующее квадрату расстояния между двумя телами. Поэтому если расстояние увеличится вдвое, сила притяжения уменьшится в четыре раза (2x2). Я привожу здесь первое и последнее уравнение в своей книге, больше их не будет! Эту формулу Ньютон использовал, чтобы измерить силу притяжения между Землей и Солнцем.

Такое вот уравнение напоминает нам одновременно о двух вещах. Во-первых, о том, что математика – это основа науки, во-вторых же, о том, что догадка древних греков оказалась верна: мир прост, а законы, управляющие им, имеют математическую природу. Ученые семнадцатого столетия опрокинули древнегреческие представления об устройстве Вселенной, но сделали это с помощью древнегреческого математического инструментария.

Какое удивительное достижение – находясь на Земле, третьей планете по удаленности от Солнца, – узнать, как устроена Вселенная! Как естественно было стремление человека поместить себя в ее центр; он смотрел вокруг и видел, что Земля неподвижна, к тому же эта идея подкреплялась авторитетом древних греков! И тем не менее наука семнадцатого века одержала победу над этими – столь естественными – убеждениями.

Посыл Научной революции состоял в том, что древние греки ошибались. Благоговение перед древними было уничтожено. Мы не просто достигли их уровня. Мы их превзошли.

Ученые XVII столетия были очень умны, но к чему это их привело? Они открыли, что человечество – это не центр мироздания, а скорее его периферия. Это очень характерный для Запада парадокс: мы очень умны, но в то же время мы все больше убеждаемся в собственной незначительности. Худшее поджидало людей в XIX в., когда Дарвин выдвинул идею о том, что люди и обезьяны имеют общего предка. Это стало следующим шагом на пути развенчания идеи человека во всей ее, самонадеянности. Мы не находимся в центре мироздания, мы не особенные существа, мы вышли из животного мира благодаря цепочке случайных превращений.

Церковь – как католическая, так и протестантская – выступила против нового учения о том, что Солнце находится в центре Вселенной, а Земля вращается вокруг него. В Библии было сказано: Бог сотворил Землю, а затем поместил Солнце, Луну и звезды над ней. Но постепенно церкви пришлось уступить и признать, что ученые были правы – как и в случае с Дарвином, мнение которого она тоже сначала оспаривала. В обоих случаях ее авторитету был нанесен колоссальный урон.

Поколение, пришедшее после Научной революции, уже не считало, что ее открытия преуменьшали значение человека. Напротив, они думали, что если нам по силам такое, если мы собственным разумом поняли, как устроена Вселенная, и смогли точно ее описать с помощью нашей математики, то мы можем использовать этот разум, чтобы двигаться еще дальше. Мы можем прибегать к нему в земной жизни и изменить ее до неузнаваемости – в лучшую сторону. Желание поставить во главу угла Разум стало настоящей страстью Просвещения – интеллектуального движения XVIII в., которое стремилось при помощи Разума решить насущные вопросы управления, морали, богословия, переустройства общества.

Это движение зародилось и достигло наивысшего расцвета во Франции. Просветители считали, что над миром властвуют невежество и суеверия. По их мнению, двумя главными силами в обществе, противостоящими разуму, были Католическая церковь и королевская власть, то есть абсолютный монарх во Франции. Церковь и монарх сохраняли свои позиции в обществе только благодаря невежеству масс. Первая пускала в ход истории о чудесах и вечных муках в аду, чтобы народ не бунтовал. Монархи же поддерживали представление о том, что они избраны на правление Богом, а потому ставить под вопрос их власть означает идти против воли Всевышнего; у людей не было выбора, кроме как повиноваться. Один из мыслителей эпохи Просвещения так выразил чаяния этого движения: «Я бы хотел увидеть, как кишками последнего попа удавят последнего царя».

Разумеется, это была наиболее радикальная точка зрения. Просвещение не было революционным и даже политическим течением. Скорее речь идет о множестве ученых, писателей, художников и историков, которые верили в то, что с распространением здравого смысла и образования исчезнут суеверие и невежество, поскольку люди перестанут верить в небылицы вроде рассказов о чудесах и о богоизбранности королей. Все большая образованность людей должна повлечь за собой просветление их умов. В то же время лидеры Просвещения отнюдь не были демократами. Они были бы вполне счастливы, увидев, как просвещенный правитель начинает внедрять их идеи в обществе, где царит Разум. И некоторые правители восемнадцатого столетия действительно были, как тогда говорили, «просвещенными монархами»: они отменяли телесные наказания и пытки, кодифицировали законы, принимались за образовательные реформы.