Люси Уорсли - Чисто британское убийство. Удивительная история национальной одержимости

Одна из характерных особенностей золотого века детектива состоит в том, что славу ему принесли в основном писательницы — именно их популярность оказалась самой долговременной и прочной. Агата Кристи, Дороти Ли Сэйерс, Марджери Аллингем и Найо Марш, четыре королевы преступления, по крайней мере теперь, в ретроспективе, представляются фигурами, доминирующими в детективном жанре 1930-х годов. Почему же дамы вырвались вперед и почему их до сих пор читают чаще, чем их блестяще одаренных коллег и соперников мужского пола — Николаса Блейка и Г. К. Честертона? Отчасти причина в тематике, к которой склонны писательницы, — подробным «домашним» историям с обилием женских персонажей; в многослойных, плотно выстроенных, словно связанных на спицах сюжетах. Привлекает и более женское видение мира, особенно отрадное по контрасту с жестокостью Первой мировой войны. Не стоит забывать и о проблеме «лишних» женщин, овдовевших или так и не вышедших замуж в результате потери целого поколения мужчин. Иногда это оборачивалось для них возможностью освоить новые профессии. Женщины (по крайней мере, те, кому перевалило за тридцать) получили теперь право голоса. Работать они начали еще во время войны, внеся и свой вклад в победу. Теперь они выдвинулись вперед во многих областях общественной жизни и в неменьшей степени в области литературы, заодно привнеся в нее и свой опыт. «Читая детективы этих четырех женщин, — писала Ф. Д. Джеймс, — можно узнать об Англии, в которой они жили и работали, больше, чем из трудов известных историков и социологов, и получить гораздо больше сведений о положении женщин в период между мировыми войнами».

Особенно впечатляет в этих четырех королевах детектива даже не само их творчество (хотя тут я бы выделила Дороти Ли Сэйерс, которую причисляю к крупнейшим писателям ХХ века), сколько путь, приведший их к сочинительству. Все они начали заниматься литературной деятельностью ради заработка, та же Кристи весьма скромно оценивала свои писательские дарования, именуя себя трудолюбивым ремесленником. Но было в ее устремлениях и нечто другое: она, как и ее подруги по цеху, писала, чтобы голос ее услышали, писала, чтобы отстоять свою независимость и утвердиться в мире, завоевав в нем достойное место. Они использовали литературу как способ хранить свои секреты. Каждую из четырех этих женщин так или иначе травмировал ранний период жизни, и они преображались в своем творчестве, выдумывая успехи, которых впоследствии достигали на самом деле [25] Проницательные суждения Ф. Д. Джеймс о мотивации этих четырех тружениц от литературы раскрывают нам и собственную ее мотивацию. В 16 лет ей пришлось бросить школу, потому что семья нуждалась в ее заработке, хотя, как призналась она мне в интервью, она предпочла бы изучать историю. В семейной жизни ей пришлось иметь дело с душевнобольной матерью, а затем со страдавшим психическим заболеванием мужем. Даже добившись успеха в литературе, она не чувствовала себя настолько обеспеченной, чтобы бросить службу в Министерстве внутренних дел. Она совмещала писательство с обязанностями чиновника, работая на износ и проявляя решимость, упорство и преданность делу — как и креативность — не меньшие, чем четверка королев детектива. — Прим. автора. .

Найо Марш (1895–1982), например, родившись в Новой Зеландии, принадлежала двум разным мирам и с легкостью перемещалась из одного в другой. Подлинный год ее рождения долгое время оставался под сомнением: отец Марш с регистрацией ребенка опоздал, и сама она прояснить этот вопрос не могла. Она изучала искусства, а потом, отправившись в Англию, приобрела знакомства в аристократических кругах. Впрочем, она скорее наблюдала, чем вращалась в высшем свете в качестве дебютантки: ее истинной страстью всегда оставался театр. Незадолго до сорокалетия собственный опыт жизни Марш в загородной усадьбе трансформировался в первый ее роман «Игра в убийство» (1934), в котором, как и в последующих, выведен Родерик Аллейн (в честь елизаветинского актера Эдварда Аллейна), детектив из Скотленд-Ярда, часто расследующий преступления в высшем обществе.

Марш писала свои романы по ночам, сидя в глубоком кресле и только зелеными чернилами. Всю жизнь она прожила между Новой Зеландией и Англией, вращаясь в театральном мире; эта преуменьшавшая свой возраст уроженка колонии, кажется, постоянно воссоздавала себя заново. «Для заядлой и неутомимой путешественницы, — писала она, — земля, показавшаяся на горизонте, иностранный порт, яркие огни нового, неизведанного иностранного города или свет неведомой деревни, мерцающий вдали после долгой темной дороги, и есть счастье».

Марджери Аллингем (1904–1966), создательница Альберта Кэмпиона, прожила жизнь столь же необычную. Дочь профессиональных литературных поденщиков, чьим ценнейшим имуществом были сюжеты, которыми они обменивались, первый свой роман она опубликовала в девятнадцать лет. Мать Аллингем придумала Финеллу Мартин, прекрасную и знаменитую леди-детектива, с 1916 года появлявшуюся на страницах Woman’s Weekly. Одной из их служанок весь уклад этой писательской семьи в доме, куда часто наезжали в гости писатели, представлялся дикостью. Однажды она, с отвращением выхватив из рук юной Марджери блокнот, воскликнула: «Хозяин, хозяйка и трое гостей сидят по разным комнатам и строчат всякую чушь, а теперь и ты туда же!»

Но для Марджери писательство стало чем-то вроде запасного варианта: прежде чем взяться за перо, она, преодолевая свое ужасное врожденное заикание, неудачно пробовала себя на сцене. Хотя, учитывая ее корни, она вряд ли избежала бы этого пути. «С семи лет меня приучали к наблюдательности, — писала она, — воспитывали умение видеть, подмечать и облекать свой опыт в форму, доступную для других». При этом она усердно работала и ради денег, обеспечивая своего иллюстратора-мужа, обремененного еще и незаконным ребенком, прижитым с другой женщиной.

По словам мужа Аллингем Пипа, в их браке секс не имел большого значения, — черта, характерная для всей «великолепной четверки». Найо Марш замужем никогда не была и похоронена рядом со своей многолетней подругой и партнершей Сильвией Фокс. Дороти Ли Сэйерс замуж вышла, но не за отца своего ребенка, а Агата Кристи после неудачного брака с раненным во время Первой мировой войны летчиком нашла утешение в почти платонических, как и у Аллингем, отношениях с археологом, который был значительно ее моложе.

Ни одна из них не стала тем, что поколение 1930-х годов понимало под женой и матерью в обычном смысле слова. Писателю-детективщику не обязательно в своих произведениях выставлять себя напоказ, и каждую из четырех все еще окружает завеса недоступности и даже таинственности. «Никого не интересует, что думает автор детективов, — писала Марджери Аллингем, — пока он делает свое дело и рассказывает вам историю».