Марк Лог - Король на войне [История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом] [litres]

То, что называли тогда «духом Дюнкерка», было, в сущности, решимостью британского народа собраться воедино во времена, когда угроза нависла над всем государством. Но, несмотря на безусловный героизм и чудо спасения, факты упрямо доказывали, что Дюнкерк победой не назовешь. Напротив, в частной беседе со своими министрами Черчилль признавался, что это «одно из самых тяжелых военных поражений Британии за много веков».

Новости все так же не радовали: 5 июня, на следующий день после речи Черчилля в палате общин, немцы нанесли удар на юге, с реки Соммы, и началась вторая часть французской кампании. Французы храбро сражались на всех фронтах, но противостоять немцам были не в состоянии. Через пять дней Муссолини, союзник Гитлера, все-таки объявил Британии войну – «удар в спину, увы, не неожиданный», как записала Миртл в дневнике.

9 июня немцы начали наступление на Париж, и через четыре дня французская столица была объявлена открытым городом, а правительство страны бежало в Бордо. Утром следующего дня, чуть больше чем через месяц с начала кампании, первые немецкие части вошли в город. В своем дневнике Мирт отразила разочарование, испытанное многими британцами при известии о столь быстрой капитуляции их союзника. «Боши вошли в Париж в шесть утра, – записала она на следующий день. – Мы будто громом поражены: так все надеялись, что французы смогут сдержать их».

Выступая в палате общин 18 июня, Черчилль объявил, что Битва за Францию окончена и вот-вот начнется Битва за Англию. «От исхода этой битвы будет зависеть, уцелеет ли христианская цивилизация, – заявил он членам палаты. – Так давайте же засучим рукава и примемся за работу для того, чтобы, даже если Британская империя и Содружество просуществуют еще тысячу лет, люди все равно продолжали помнить нас и говорить об этом времени: “То был их звездный час!”» [78] Shawcross . Op. cit. P. 514.

Последний акт в сдаче Франции был сыгран через три дня, когда в Компьенском лесу было подписано перемирие с Германией. На севере и западе страны устанавливалась немецкая оккупационная зона, остальная территория оставалась «свободной» и уходила под управление французов. Место подписания выбрал Гитлер, потому что именно там Германия признала поражение в Первой мировой войне. Он настоял, чтобы капитуляция была подписана в том же персональном салон-вагоне маршала Фердинанда Фоша, что и в 1918 году. А потом распорядился его уничтожить.

«Такого мрачного дня мы еще не знали, – писала Миртл. – О том, что Франция перестала сражаться, я услышала в автобусе, от взбешенного кондуктора, который заявил во всеуслышание, что сделал бы со всеми французами и с Чемберленом. Теперь уже больше некому нас предавать. Мы совсем одни, если и наше правительство сдастся, это означает революцию, и я готова в ней участвовать».

Такое же чувство испытывал и король. «Лично мне легче оттого, что теперь у нас нет ни единого союзника: некому льстить, не перед кем притворяться», – писал он матери [79] Ibid. P. 513. . Дороти Ли Сэйерс, известная своими детективными романами, выразила общие настроения в стихотворении «Английская война», опубликованном 7 сентября в литературном приложении к Times:

Но эта риторическая мишура прикрывала суровый факт: Британия, оставшаяся без всяких союзников на континенте, оказалась в отчаянном положении. Было ощущение, что вторжение немцев – всего лишь вопрос времени. Множились страшные слухи о вражеских парашютистах; возможно, их разносила «пятая колонна». В мае 1940 года резко участились задержания, особенно в крайне правых политических кругах, потому что, согласно так называемому Положению об обороне 18B, они угрожали политической безопасности. Положение вступило в силу за два дня до начала войны и сначала применялось очень редко: арестовали около десятка убежденных нацистов. Но, когда Квислинг без труда захватил власть в Норвегии, в стране опять начали опасаться «ползучего проникновения врагов», и настроения изменились. Одним из первых, на рассвете 23 мая, был арестован сэр Освальд Мосли, руководитель Британского союза фашистов, открыто восхищавшийся Гитлером. К концу года в тюрьме оказалось более 1000 человек.

Кроме того, правительство распорядилось укрепить оборону страны на случай возможного вторжения. Иден 14 мая выступил по радио и призвал всех мужчин от семнадцати до шестидесяти пяти лет записываться в новое формирование – отряды местной самообороны (ОМС). К июлю в них вступило почти 1,5 миллиона мужчин и юношей, и название изменили на более вдохновляющее – «внутренняя гвардия». Поля для гольфа, спортивные площадки и прочие открытые места, пригодные для высадок вражеских десантов, «портили», закидывая мусором. Дорожные знаки, таблички с названиями деревень и железнодорожных станций снимали, чтобы запутать противника. Убирали металлические ограждения с домов, церквей и других зданий, ведь их можно было использовать как оружие. Мэр Камбервелла, городка, расположенного к юго-востоку от Лондона, попросил в подарок или взаймы огнестрельное оружие и бинокли для местных ополченцев. «Нам крайне нужны винтовки, ружья, револьверы, автоматические или c поворотным стволом», – заявил он. По слухам, через неделю, в порыве откровенности, разочарованный мэр пожаловался: «Получил всего-навсего один бинокль» [80] Green Brian . Dulwich: The Home Front, 1939–1945. Памфлет опубликован Далвичским обществом в 1995 г. . В первые месяцы почти все «внутренние гвардейцы» обучались с деревянными ружьями и осваивали приемы уличных боев с помощью воображаемых пулеметов. Отряду «внутренней гвардии» с улицы Мэрилебон пришлось упражняться с сорока восемью пиками, взятыми напрокат в театре «Друри-Лейн».

Лайонел, отметив в феврале шестидесятилетие, вступил в местное отделение «внутренней гвардии», которое расположилось в гольф-клубе «Далвич и Сиденхем». Они с Вэлом и Энтони были его членами, а сам клуб находился по другую сторону от железнодорожной ветки, проходившей вдоль сада, позади дома. Добровольцы расположились в помещении клуба, в самой верхней части соседней улицы Грандж-лейн, откуда хорошо просматривался весь Лондон, то есть у них получился идеальный наблюдательный пункт. Это был очень эрудированный, хотя и смешанный, отряд, в котором кроме Лога состояли по крайней мере четыре врача, импортер вина, несколько местных строителей и застройщиков. Был один владелец похоронного бюро и один человек, которому дома еще прислуживала пожилая горничная в форменном платье. Через несколько недель добровольцам раздали винтовки, и ежевечерне каждый получал по тридцать патронов, которые хранились в сигарной коробке в здании клуба. Эндрю Рэнкин, член-основатель клуба, который потом служил в регулярной армии, смеялся до слез, когда в конце 60-х смотрел премьеру телевизионной комедии Би-би-си о «внутренней гвардии» «Папашина армия» и говорил своему племяннику Иэну: «Так оно и было!»