Александр Широкорад - Секретные операции царских спецслужб. 1877-1917 гг.

Меня полковник Мартынов не только не посвятил в эту тайну Департамента полиции, но по приказанию последнего тщательно скрыл ее от меня. Белецкий – директор Департамента полиции отлично знал, что я не допустил бы провоцировать Государственную думу. Когда я в скором времени после этого был назначен товарищем министра и Департамент полиции перешел в мое заведование, то и тогда Белецкий не посвятил меня в дело Малиновского, и я, посещая Думу, и не подозревал, что во главе Социал-демократической фракции находится секретный сотрудник подведомственного мне департамента. Я возмущался всегда его резкими выступлениями, и мне всегда крайне неприятно было сознавать, что этот рабочий с такими крайними, непримиримыми взглядами, имевший колоссальное влияние на фракцию, является ставленником Московской губернии.

Он числился секретным личным сотрудником директора Департамента полиции Белецкого, под именем “Икс”. Белецкий на докладах у меня очень часто упоминал, что такие-то сведения у него имеются от “Икса”, но мне и в голову не приходило, что этот “Икс” был не кто иной как Малиновский, спрашивать же Белецкого, кто этот “Икс”, я считал для себя излишним и вообще никогда не интересовался вопросами, какие у кого имелись секретные сотрудники, не снисходя до этого. Так шло все время, пока директором Департамента полиции был Белецкий; когда же мне удалось с ним расстаться и заменить его безукоризненным и кристальной чистоты человеком – В.А. Брюн де Сент-Ипполитом, то тайна департамента открылась мне.

Я, не колеблясь, решил прекратить это провоцирование Думы и, обсудив создавшееся положение с Брюн де Сент-Ипполитом, решил предложить Малиновскому сложить с себя звание члена Думы и выехать за границу. Но это, конечно, требовало большой осторожности, чтобы как-нибудь действительная причина ухода Малиновского из Думы не обнаружилась. Все это дело я поручил начальнику Петербургского охранного отделения полковнику Попову, которого я знал за отличного офицера, строго исполнительного и преданного мне. Полковник Попов устроил это дело со свойственным ему тактом, через три дня после приказания, отданного ему мною. Малиновский, подавши совершенно неожиданно для фракции заявление о своем уходе из Думы, выехал по Варшавской ж. д. за границу, сопровождаемый до границы двумя агентами. Сверх заграничного паспорта он получил по моему распоряжению годовой оклад жалованья – 6000 руб. (он получил из суммы департамента в качестве секретного сотрудника по 500 руб. в месяц).

В Думе его уход произвел большую сенсацию, особенно в социал-демократической фракции, которую он возглавлял и которая действовала исключительно по его указке. Начались толки, не был ли Малиновский провокатором, но эти толки скоро прекратились – слишком большим доверием Малиновский пользовался во фракции.

Председатель Думы Родзянко как-то в разговоре со мной спросил меня насчет Малиновского о причине его таинственного исчезновения. Он подозревал, что Малиновский был провокатором, так как всегда удивлялся моей осведомленности о настроении в социал-демократической фракции Думы. Я всегда предупреждал Родзянко о всех ожидаемых выступлениях в Думе социал-демократической фракции, чтобы эти выпады, могшие повлечь к конфликту правительства с Думой, могли быть вовремя обезврежены. Я сначала отрицал, но когда он попросил сказать меня правду не как Председателю Думы, а просто по-товарищески, конфиденциально, то я раскрыл завесу этого дела – он сдержал слово и никому не проговорился. Так это дело до переворота и осталось тайной как для Государственной думы, так и для всей Социал-демократической партии, – Малиновский так сумел себя поставить, что был в партии вне подозрения.

После переворота, когда дела Департамента полиции попали в руки Чрезвычайной следственной комиссии, которая расследовала дела министров и высших административных лиц, дело Малиновского вышло наружу, меня вызвали с театра военных действий для дачи показаний. Тут я узнал много интересных подробностей, которые явились следствием расследования этого дела.

Деятельность Малиновского началась с 1901–1902 гг., когда он начал сближаться с прогрессивными рабочими кругами. Около 1906 г. он был избран секретарем Союза рабочих по металлу и принадлежал к числу талантливейших ораторов, выделился своим выступлением, кажется, на съезде врачей в 1909 г., после чего был арестован в конце года, и ему было воспрещено жительство в С.-Петербурге. Он переехал в Москву и в 1910 г. поступил на службу в охранное отделение за 50 руб. в месяц, обратил на себя внимание начальника этого отделения, который оценил его недюжинные способности. Он стал получать командировки за границу, где встретился впервые и с Лениным и его приверженцами, которые обратили внимание на его агитаторские способности. В то время он был еще меньшевиком, в кругах коих пользовался огромной популярностью, его называли даже “русским Бебелем”. В 1912 г., в январе, Малиновский был командирован в Париж на социал-демократическую конференцию в числе других агентов охранных отделений. Он явился на эту конференцию как видный деятель в рабочем движении от Союза металлистов. Здесь он себя проявил приверженцем партии большевиков-ленинцев и сразу занял видное положение, подкупив Ленина своим рассказом, что он лишь постепенно и после самого серьезного размышления и наблюдения решил перейти от меньшевиков к большевикам. На конференции он был избран в Центральный Комитет партии и этим комитетом был намечен в Четвертую Государственную думу по предложению Ленина. Таким образом, первая мысль о проведении Малиновского в Думу принадлежала Ленину.

По возвращении своем в Москву Малиновский доложил начальнику охранного отделения о намерении Центрального Комитета партии провести его в Думу. Департамент полиции ухватился за эту мысль и, доложив министру внутренних дел, решил оказать, со своей стороны, содействие к проведению Малиновского в Думу. Таким образом он и прошел в Думу. Будучи уже избранным в члены Думы, Малиновский в конце октября 1912 г. ездил по поручению Ленина в село Зуево (на границе Владимирской губернии) под вымышленным именем Эйвальда пригласить депутата от рабочих Самойлова на конгресс в Краков. Состоя членом Думы, Малиновский произносил речи, частью составленные им самим, частью Лениным, Зиновьевым и другими лицами. Но раньше произнесения речи корректировались директором Департамента полиции. Таким образом, происходила какая-то игра между Лениным и департаментом, причем роль последнего была чисто провокаторская, тогда как Ленин и не подозревал, что Малиновский служит в охранке. Когда он, по моему настоянию, оставил Думу и уехал за границу, то в печати за границей распространились слухи о настоящей роли Малиновского. Приехав в Австрию, он явился к Ленину, и, несмотря на противоречивые объявления причин своего ухода из Думы, он был оправдан партийным судом, а появившиеся в печати и в обществе слухи о провокаторстве Малиновского были опровержены самим Лениным» [86] Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 2. С. 78–81. .