Сергей Нечаев - Кто убил Жозефину? Тайна смерти жены Наполеона

Наполеон повторно женился 10 апреля 1810 года, а уже 19 апреля Жозефина написала ему:

«Я получила через моего сына удостоверение, что Ваше Величество изъявили согласие на мое возвращение в Мальмезон и на выдачу мне средств для поправления Наваррского замка.

Эта двойная ваша милость, государь, облегчает меня от огромных забот и избавляет от опасений, на которые наводило меня длительное молчание Вашего Величества. Меня тревожила мысль – быть вами окончательно позабытой, теперь я вижу, что этого нет. И потому я теперь менее несчастна, ибо быть счастливой вряд ли уже мне когда удастся в будущем. В конце этого месяца я отправлюсь в Мальмезон, если Ваше Величество не находит к тому препятствий. Но я считаю нужным сказать вам, государь, что я не так скоро воспользовалась бы предоставленной мне в этом отношении Вашим Величеством привилегией, если бы жилище в Наварре не требовало бы настоятельных поправок, – не столько ради моего здоровья, сколько ради здоровья меня окружающих. Я намеревалась лишь короткое время пробыть в Мальмезоне; скоро я его покину и поеду на воды. Но Ваше Величество может быть уверено, что я буду жить в Мальмезоне так – словно он находится за тысячу льё от Парижа.

Я принесла большую жертву, государь, и чувствую с каждым днем все больше ее величину; однако эта жертва, которую я приняла на себя, будет доведена до конца. Счастье Вашего Величества ни в коем случае не будет омрачено никаким выражением моего горя.

Непрестанно буду я желать счастья Вашему Величеству, может ради того, чтобы снова вас увидеть; но Ваше Величество может быть уверено, что я всегда буду безмолвно почитать ваше новое положение; уповая на прежнее ваше ко мне отношение, не буду требовать никаких новых доказательств; надеюсь только на справедливость вашу.

Я ограничиваюсь, Ваше Величество, просьбой о том, чтобы Ваше Величество само соблаговолило изыскать способ – доказать мне и моим приближенным, что я еще занимаю маленькое место в вашей памяти, и – большое в вашем уважении и дружбе. Что бы это ни было – это смягчит мое горе, не нарушая при этом, как мне кажется, счастья Вашего Величества, о котором я больше всего думаю».

15 мая, когда суета с бракосочетанием Наполеона немного улеглась, Жозефина наконец получила положительный ответ на свои мольбы.

Первое время Жозефина, как и обещала, жила в Мальмезоне в полном уединении, но ее кипучая натура оказалась сильнее соображений самосохранения. Снова начались бесконечные балы и приглашения гостей, причем уже в июне месяце сам Наполеон не удержался и навестил Мальмезон. Затем он приехал еще раз, затем – еще и еще.

Первая горничная Жозефины мадемуазель Аврийон весьма деликатно написала об этом:

«Император приезжал несколько раз, но редко, нанести визит императрице».

Как вспоминает графиня Анна Потоцкая, «так как император часто посещал бывшую императрицу, Мария-Луиза была очень недовольна этим». И ее в принципе можно понять. А кончилось все тем, что австриячка закатила Наполеону громкий скандал и потребовала немедленного возвращения Жозефины в ее «Наваррское владение».

Императрица Мария-Луиза с сыном, 1813 год. Худ. Франсуа Жерар

Так, 22 ноября 1810 года сказка кончилась, прекрасная карета превратилась в тыкву, породистые лошади – в мышей, а Жозефина вновь оказалась в Нормандии.

Медленно прошла промозгло-слякотная зима. Сколько слез было пролито Жозефиной за это время, знает лишь она сама. Но вот 20 марта 1811 года в Наварру прибыл почтмейстер из Эврё и привез Жозефине новость, взбудоражившую всю Францию: новая жена Наполеона Мария-Луиза родила мальчика, наследника императора!

Ребенок получил имя Наполеон-Франсуа-Жозеф-Шарль Бонапарт (по-австрийски – Франц), а также титул Римского короля.

Узнав об этом, Жозефина сказала своей фрейлине мадам д’Арбер:

– Сын! Как счастлив должен быть император!..

Ее немногочисленные придворные в порыве верноподданических чувств поспешили поздравить Наполеона, а Жозефина поднялась к себе и написала самое примечательное из всех дошедших до нас ее писем:

«Сир, в потоке поздравлений, который хлынет изо всех уголков Европы, всех городов Франции, от каждого полка вашей гвардии, не потонет ли слабый голос простой женщины? Соблаговолите ли вы выслушать ту, которая так часто утешала вас в минуты печали и врачевала раны вашего сердца, выслушать сейчас, когда единственное ее желание – разделить с вами счастье, венец ваших чаяний? Смею ли я, не будучи больше вашей женой, поздравить вас с рождением сына?

Мне было бы приятней, если бы лично вы, а не артиллерийский салют в Эврё, известили меня о рождении Римского короля, но я понимаю: для вас превыше всего государственные дела, а также та, которая осчастливила вас, воплотив самые сокровенные ваши желания. Быть преданней меня невозможно, но она сделала для вас гораздо больше, обеспечив благоденствие Франции. Конечно, ваша нежность и забота в первую очередь принадлежат ей, но, быть может, и я, на чью долю выпало быть рядом с вами в самые трудные времена, заслужила хоть малую толику любви, которую вы питаете к императрице Марии-Луизе. Смею надеяться, что, поцеловав сына, вы возьметесь за перо, чтобы побеседовать со своим самым близким другом <���…>

От вас, и только от вас, я мечтаю узнать, здоров ли ваш сын, похож ли на вас, и будет ли мне позволено однажды увидеть его. Иными словами, я жду от вас полной доверительности. Полагаю, моя безграничная преданность вам, которую я сохраню до конца своих дней, дает мне право на нее рассчитывать».

В полночь, со специальным курьером, письмо было отправлено в Париж. А через день Жозефина получила от Наполеона записочку:

«Друг мой, благодарю тебя за письмо. Мальчик родился крупный и здоровый. Надеюсь, и впредь все будет хорошо. У него мои рот и глаза, и сложением он похож на меня. Уповаю на то, что он исполнит предначертание судьбы».

И для ободрения бывшей супруги он приписал:

«Я по-прежнему очень доволен Эженом. Он ни разу не доставил мне никаких огорчений».

Последние строки глубоко тронули Жозефину. Она дала их прочесть мадам д’Арбер со словами:

– Император все еще любит меня. Как мило с его стороны, что в письме о своем сыне он упомянул Эжена, словно это наш с ним сын…

В 1811 году в Мальмезоне у Жозефины бурлила светская жизнь с бесконечными приемами, обедами, прогулками по парку и обязательным осмотром ее гордости – оранжереи и теплиц. И расходы на ее обеспечение стали превышать все мыслимые и немыслимые нормы. В ноябре 1811 года Наполеон даже приказал министру финансов найти случай увидеть бывшую императрицу и передать ей его надежду на то, «что ее хозяйство будет вестись с большей экономией».