Максим Оськин - Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Между тем новые удары немцев превосходными силами по 1-й русской армии означали, что русские продолжают терять в сражениях свои кадры. Основная тяжесть боя ложилась на плечи перволинейных войск. Второочередные дивизии еще не были втянуты в боевую работу, а потому порой проявляли слабость и разброд в своих рядах. В таких случаях резко возрастала роль их начальников, цементировавших своим личным присутствием в боевой линии стойкость духа войск. Так или иначе, командарм-1 так и не сумел в должной степени организовать армейское сражение теми же самыми войсками, что еще накануне разбили врага под Гумбинненом: энергии ген. П.К. Ренненкампфа хватило лишь на то, чтобы не дать себя окружить. В итоге масса второочередных частей и обозов, не успевая отступать под прикрытием кадровых войск, попадала под удары германских авангардов: новые тысячи русских военнопленных пополняли «копилку» Гинденбурга и Людендорфа.

30 августа прошедшие через Летценские укрепления немцы повернули на север. Германский 1-й армейский корпус Г. фон Франсуа неумолимо выходил в тыл центральной группы русских корпусов, задержанных противником в бою у Сталлупенена; сковывая отходящие на восток русские подразделения боями по фронту, немцы последовательно обходили русские фланги и, пользуясь превосходством в артиллерии, наносили русским непоправимый ущерб. В этой ситуации врага сдержали конники 1-й и 2-й гвардейских кавалерийских дивизий, поддержанные артиллерией отступавшего последним 4-го армейского корпуса. Целый день русские кавалеристы сдерживали натиск целого германского корпуса (по огневой мощи кавдивизия равняется примерно двум пехотным батальонам, не говоря уже об артиллерии).

Тем не менее задачи, возложенные на армейскую кавалерийскую группировку Г. Хана Нахичеванского, в принципе, выполнены не были. В. Рогвольд справедливо полагает: «В состав 1-й русской армии на 3 корпуса было назначено 6,5 кавалерийских дивизий, в том числе 3 было привезено из других военных округов. Пропорция кавалерии для современных армий очень большая. Очевидно, от действия этой кавалерии ожидали очень больших результатов. Здесь впервые была образована конная масса – группа Хана Нахичеванского в 10 000 коней. Однако, никаких особенных результатов не получилось, никаких громовых неотразимых ударов противнику нанесено не было и, в конце концов, 1-я армия, преследуемая немцами, с большими потерями в людях и материальной части ушла за р. Неман. Многочисленная кавалерия не помешала 1-й армии быть внезапно атакованной во фланг и не закрыла ее от преследования врага» [289] Кавалеристы в мемуарах современников. 1900–1920. М., 2001. Вып. 3. С. 117. .

Отступление на ряде участков принимало даже формы беспорядочного бегства, когда лишь упорство и доблесть авангардов не дали повториться танненбергской катастрофе. Опять-таки в этих авангардах дрались и погибали солдаты и офицеры перволинейных войск, спасая свои обозы и второочередные дивизии. Г. Гоштовт так описывает последние дни отхода, когда все повисло на волоске: «Пятнадцать километров среди моря огня пылавших деревень и лесов дивизия прошла в целых четыре часа. Вокруг и впереди по всем дорогам, а то и просто целиною, уходила масса перемешавшихся частей, обозов и отдельных людей. Становилось ясно, что в этот страшный вечер [30 августа] управление войсками уже вышло из рук начальников».

Сознавая неготовность 10-й армии и полный разброд во 2-й, командующий армиями Северо-Западного фронта Я.Г. Жилинский, тем не менее, не захотел отдать 1-й армии приказ об общем отступлении, становившемся уже неизбежным. Гибель людей для русских военачальников представлялась куда менее важной, нежели безукоризненное исполнение директив Ставки. В этой ситуации вся тяжесть волевого решения легла на плечи генерала от кавалерии Павла Карловича Ренненкампфа. Как говорилось выше, уже в ночь на 27 августа, по приказу командарма, 1-я армия стала медленно отступать перед противником. Но только теперь, с явным запозданием, когда ответственность за неизбежный отход полностью легла на генерала Ренненкампфа, 31-го числа штаб фронта разрешил безостановочный отход к Среднему Неману.

Исход операции решала переправа через реку Ангерап. В случае если противник успевал это сделать первым, то три русских корпуса – 3-й, 4-й, 26-й – оказывались в «мешке». В течение 30-го числа и ночью 31-го 2-я бригада 26-й пехотной дивизии, под командованием полковника Тутолмина, сумела сдержать натиск германского 20-го армейского корпуса, не позволив немцам переправиться через реку. Здесь дрались 102-й Вятский, 104-й Устюжский пехотные, 17-й и 20-й стрелковые полки, а также батальон 226-го пехотного Землянского полка. Упорство русского арьергарда позволило главным силам 1-й армии благополучно переправиться через Ангерап и организовать отступление. В итоге, по словам участника этих боев, «противник вынужден был вместо окружения ограничиться параллельным преследованием» [290] Ларионов Я.М. Записки участника мировой войны. Харбин, 1936. С. 71–72. .

Ситуация постепенно выходила из-под контроля, и наладить твердое управление своими войсками штабу 1-й русской армии не удалось. Первоначальная энергия командарма-1, находившегося среди войск, сменилась упадком духа, после чего командующий армией, убедившись, что отступление в принципе удалось, покинул свои войска. При отступлении из-под Кенигсберга, когда противник уже нависал над русскими, всецело поглощенный боями П.К. Ренненкампф не принял должных мер для упорядочения отхода. И потому 1-я армия сгрудилась на шоссе у Вержболово, где русские потеряли массу обозов и пленных второочередных частей под ударами германских авангардов. Общему хаосу способствовал и хаос в управлении: 29-го числа командарм-1 отрешил от должности своего начальника штаба – Г.Г. Милеанта, давно враждовавшего с ним.

Попытки немцев взять русских в «кольцо» маневром с юга, от Гольдапа, едва не увенчались успехом: противнику не хватило скорости, сбиваемой сопротивлением русских заслонов. Только 30 августа 1-я армия окончательно выскользнула из намечавшегося окружения: войска делали переходы по 50–60 км за полтора суток. Отход 1-й армии участники иронически называли «Марафонским бегом из Восточной Пруссии» [291] Белолипецкий В.Е. Боевые действия пехотного полка в Августовских лесах. М., 1935. С. 6. .

При этом сам командарм-1, не выдержавший напряжения последних дней, уехал со штабом в Вильковишки, потеряв связь с Я.Г. Жилинским. И ныне, с подачи цитируемых депеш генерала Жилинского в Ставку, можно встретить мнение, что командарм-1 бросил свои войска. Однако напомним, что П.К. Ренненкампф отъехал от войск только после того, как его армия вырвалась из грозившего «мешка», корпуса получили указания о направлении дальнейшего отхода, и ни одна часть уже не могла попасть в «клещи». А перед этим командарм-1, напротив, находился среди своих войск, так как убедился (как 13 августа А.В. Самсонов), что штаб фронта абсолютно некомпетентен в управлении армиями, а штаб армии не может руководить перемешавшимися дивизиями.