Георгий Почепцов - КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием

Писателей, актеров, режиссеров КГБ также мог использовать в своих целях, пользуясь их популярностью. Так, актриса Л. Кронберг стала тайным агентом КГБ и участницей вербовки посла Франции в СССР Мориса Дежана (1955–1964). Морис Дежан был другом де Голля, а его слабостью были красивые женщины.

Когда жена посла улетела из Москвы, он отправился на любовную встречу, кроме Кронберг в ней участвовали «псевдомуж» и его друг Муса: «Операция происходила в жилом доме на Ананьевской улице в Москве. Квартира, где должно было состояться любовное свидание, была напичкана спецтехникой — аудио- и кино-фотоаппаратурой. „Псевдомуж” и Муса застали голых Дежана и Ларису в постели и напали на француза. В пылу потасовки досталось и Ларисе, которая кричала: „Прекратите! Это же посол Франции! Что вы делаете?!”. „Обманутый муж” грозил подать на посла в советский суд. Надо ли описывать чувства, которые испытывал в эти минуты посол? „Чудом” (его побег тоже был срежиссирован КГБ) он выскользнул из квартиры и укрылся в посольстве. В тот же вечер Морис Дежан встретился с генералом Грибановым, чтобы обсудить с ним как с советником Председателя Совмина СССР некоторые межгосударственные проблемы. Но весь вечер они обсуждали интимные проблемы Дежана» [12].

В результате благодаря «советам» советской стороны, которые посол транслировал де Голлю, Франция даже покинула НАТО: «Морис Дежан по всем вопросам консультировался с Грибановым, считая его только советником Председателя Совмина СССР Никиты Хрущева. Иногда посол предостерегал советскую сторону от неверных шагов. А Грибанов через Дежана доводил до де Голля идеи, которые были выгодны СССР. Нельзя сказать, что это сотрудничество проходило совсем бескорыстно. Послу платили солидные гонорары за его публикации и международные обзоры в советской прессе. Преподносили пасхальные яйца работы учеников Фаберже, ювелирные украшения для мадам Дежан…»

Эта ситуация не была бы возможной, если бы у ее истоков не был С. Михалков: «Чекисты попросили поэта Сергея Михалкова помочь как бы случайно познакомить посла Франции мсье Мориса Дежана с актрисой Лорой Кронберг-Соболевской. КГБ планировал сделать Дежана своим агентом влияния, поскольку он дружил с де Голлем. Как бы случайное знакомство с Лорой переросло для Дежана, падкого на женщин, в роман, развивавшийся несколько месяцев. Генерал КГБ Грибанов, руководящий операцией, решил наконец подтолкнуть влюбленных к плотским отношениям. Жена посла как раз убыла из Союза на отдых в Альпы. Объект остался один» [13]. А что случилось дальше, мы уже знаем.

При этом выезды за границу всегда были лакомым куском и для актеров, и для их сопровождающих от комитета. М. Захаров рассказал о помощи Ф. Бобкова в выезде на гастроли: «В назначенное время меня провели к Филиппу Денисовичу Бобкову, начальнику Пятого управления КГБ, заму Крючкова. Он сказал: „Я буду помогать, хотя от меня не все зависит”. В течение двух-трех дней нам сделали паспорта. Дальше нас разделили на пятерки, и только впятером можно было гулять по Парижу. Нам сказали: „Самое страшное, если к вам обратятся по-русски — это либо шпионы, либо эмиграция”. И когда в Париже к первой пятерке подошел человек с вопросом „Господа, вы не интересуетесь дубленками?”, вся пятерка в ответ разбежалась в разные стороны» .

Печально известный Олег Калугин так формулирует свои мысли времен обучения в Институте иностранных языков: «Охранка вербовала агентуру в революционном движении, она проникала во враждебную среду с целью ее разложения и обеспечения безопасности режима. В социалистическом государстве нет устойчивой, и тем более организованной, политической оппозиции, поэтому агентура приобретается, как правило, среди единомышленников для выявления затесавшихся в дружественную среду антисоветских элементов. Работа эта более сложная, ибо враг умеет маскироваться. Для того чтобы найти скрытого противника, агент должен жить как бы в двух измерениях. В глубине души он — надежный коммунист, но внешне изображает из себя этакого неустойчивого, ищущего субъекта, на которого может клюнуть затаившийся враг. Майор Лаптев одобрительно кивал головой, когда я высказывал эти мысли на семинаре. Он же добавлял, что арсенал средств для вербовки агентуры в последние годы существенно возрос. Скажем, использование компрометирующих человека материалов для принуждения его к сотрудничеству. В дореволюционные времена возможности для этого были ограниченны. Не существовало радиоэлектронных устройств для подслушивания чужих разговоров по телефону, дома или в служебном помещении; миниатюрных камер для фотографирования интимных сторон жизни; современных способов фальсификации документов. И хотя письма, как и в начале века, вскрываются с помощью пара, их копирование во много раз ускорилось. Короче, заключал Лаптев, документирование деятельности интересующего МГБ объекта является обязательной составной частью работы чекиста» [14].

Мир наполнен информацией открытого и закрытого порядка. Без знания их невозможно понять даже то, что происходит на поверхности, а глубинные действия вообще не поддаются анализу. Все это и приводит спецслужбы к поиску тех, кто знает больше.

Когда архивы КГБ раскрыли в странах Балтии, очень многие удивились фамилиям тех, кто оказался осведомителем / агентом / агентом влияния. В списках и премьеры, и президенты, и, конечно, деятели культуры [15–23].

Однако В. Крючков защищает эту ситуацию: «Назовите мне хотя бы одно государство, которое, имея органы безопасности, не использовало бы такой институт как агентуру. Вы такого не назовете. Это обычный институт оперативной деятельности, без которого немыслима работа ни одного органа. Вы что же, думаете, что сегодня в Эстонии, Латвии, Литве нет агентуры? Есть. Вы скажете, нет агентуры в Соединенных Штатах Америки? Есть. В других странах? Есть. Другое дело, в какие рамки поставлена агентура, что она выполняет, что она делает. У нас привлечь к работе советского гражданина для работы по какому-нибудь иностранному объекту ничего не стоило. Все желали внести свой вклад в укрепление безопасности. Во внутреннем плане были моменты, когда некоторые не хотели работать, но агентура была, есть и будет. И поэтому, когда на этом спекулируют… я думаю, что это самая настоящая спекуляция. Некоторые, действительно, привлекались к работе, я их видел, я их знаю, но я об этом говорить не буду по той простой причине, что это было бы нарушением тех норм, по которым жили, живут и будут жить органы госбезопасности. Некоторые из них, будучи агентами, обвиняют других, что те были агентами. Это чистейшая спекуляция, это просто, я считаю, моральное преступление, не больше и не меньше» [ 24].