Уилбур Смит - Полет сокола

Солнце, завершая свой путь, заливало окружающий пейзаж теплым мягким светом, рисуя в небе великолепные облачные картины. Высокие шапки грозовых туч сверкали серебром и ярчайшим золотом с розовыми и алыми проблесками.

Все, теперь никаких сомнений! Зуга ощутил небывалый подъем духа, тело, уставшее после тяжелого восхождения, налилось новой силой в предвкушении невиданных открытий. За этим порогом, охраняемым острыми зазубренными пиками, начиналось сказочное королевство Мономотапа.

Он готов был оттолкнуть сержанта и бежать по чудесному лесистому склону туда, к самым вершинам, но готтентот остановил его, положив руку на плечо.

– Вот они! – прошептал он.

Зуга проследил за его взглядом – далеко впереди, среди живописных красно-розовых крон, что-то медленно двигалось: большое, серое, призрачное, как тень. Он вглядывался с колотящимся сердцем, впервые наблюдая африканского слона на воле, но серая тень вскоре исчезла в густой листве.

– Подзорную трубу!

Майор прищелкнул пальцами, не отрывая взгляда от зарослей, в которых исчез громадный зверь. Мэтью услужливо вложил ему в руку толстый медный цилиндр.

Дрожащими пальцами Зуга раздвинул трубу, но не успел поднести ее к глазам, как дерево, за которым скрылся слон, внезапно дрогнуло и затряслось, словно во власти урагана. Издали донесся жалобный скрип разрываемой древесины, высокое дерево медленно наклонилось и рухнуло. По утесам прокатилось грохочущее эхо, как от пушечного выстрела.

Майор поднял подзорную трубу, положил на подставленное плечо оруженосца и покрутил, наводя на резкость. Слон, казалось, стоял совсем рядом, четко вырисовываясь на фоне листвы упавшего дерева. Огромные, как грот клипера, уши лениво хлопали, взбивая над массивной серой головой фонтанчики пыли. Зуга разглядел даже, как из маленького глаза по дряблой морщинистой щеке проползла слезинка, оставляя темный влажный след. Слон поднял голову, и Зуга затаил дыхание, увидев величественные дуги потемневших желтых бивней. Один был короче другого, свежий излом искрился белизной.

Длинный хобот с гибким мясистым пальцем на конце захватил пучок нежных свежих листьев и с ловкостью опытного хирурга отправил листья глубоко в глотку, оттопырив треугольную нижнюю губу. От удовольствия на старческих красноватых глазах выступили слезы.

Ян Черут тронул майора за плечо, возвращая к действительности. Тот раздраженно оторвался от подзорной трубы и посмотрел, куда указывал сержант.

Выше по склону из леса вышло еще двое слонов. Зуга навел на них трубу, и у него перехватило дыхание. Тот, первый слон поразил его своей величиной, но здесь был точно такой же… а следом шел третий. Зуга смотрел на него и не верил своим глазам.

Раскосые глаза готтентота сверкали, голос охрип от волнения.

– Молодые слоны – его помощники, его аскари. Они его глаза и уши. Сам он наверняка оглох и ослеп от старости… Каков, а? Настоящий царь!

Вожак стада был невероятно высок, почти на голову выше своих сородичей. Кожа на широких массивных костях висела мешковатыми складками. Такая худоба встречается у некоторых стариков – время истачивает плоть, оставляя лишь кожу, иссохшие жилы и хрупкие кости. Мэтью правильно описал его – слон двигался медленно и с трудом, словно каждый сустав отзывался ревматической болью, и тяжесть бивней, которые он носил добрую сотню лет, тянула голову к земле.

Когда-то великолепные бивни были символом его величия и до сих пор сохранили свое совершенство. Они расходились в стороны и затем снова поворачивали внутрь, так что концы почти встречались. Изящные линии были идеально выверены, желтая кость с нежным сливочным оттенком осталась в целости, несмотря на множество битв, бессчетные поваленные деревья и камни, вывороченные из высохшей земли в поисках съедобных корней. Но теперь тяжелые бивни стали непосильным бременем. Много лет прошло с тех пор, как это грозное оружие наводило страх на его стадо, и он давно уже не интересовался молодыми самками с их шумными визгливыми слонятами. Более того, теперь длинные желтые бивни не только причиняли неудобство и боль, но представляли смертельную опасность для их хозяина: они привлекали человека, его единственного врага в природе. Человек всегда шел по следу, запах человека означал вспышки, грохот и жгучие стальные жала, вонзающиеся в усталую старческую плоть.

В теле старика глубоко засели куски железа и круглые пули из закаленного свинца. Застряв в костяной броне черепа, они обросли хрящом и образовали под кожей бугры величиной с большое яблоко, а шрамы от стрел, копий и обожженных на костре деревянных кольев слились в блестящие серые рубцы и затерялись среди грубых складок и морщин лысой серой шкуры.

Без молодых аскари он давно бы пал жертвой охотников. Маленькое стадо из трех самцов уже двадцать лет связывала тесная дружба; они прошли вместе десятки тысяч миль – от Кашанских гор на далеком юге через выжженные безводные пространства пустыни Калахари, вдоль высохших речных русел, где приходилось опускаться на колени и бивнями раскапывать песок в поисках воды. Они вместе барахтались в мелководном озере Игами, где от крыльев взлетавших птиц темнело небо над головой, сдирали кору с деревьев по берегам Линьяти и Чобе, переправлялись через множество глубоких рек, ступая по дну и выставив над поверхностью лишь кончик хобота для дыхания.

Год за годом описывали они гигантский круг через дикие земли к северу от Замбези, наслаждаясь плодами в лесах, простирающихся на тысячи миль, и переходя на новое пастбище, как только поспевал очередной урожай. Они пересекали реки и озера, подолгу нежились в болотах, где горячая грязь успокаивала старые раны и боль в костях, а потом жажда странствий снова гнала вперед, и, замыкая круг, слоны брели на юг через горные хребты и поймы великих рек, по дорогам предков, о которых узнали еще слонятами, топая бок о бок с матерью.

Однако за последний десяток лет кое-что изменилось. Человек появился там, где прежде никогда не встречался. На севере, по берегам озер, попадались арабы в белых одеждах с длинноствольными джезайлями, на юге скакали верхом на крепких косматых пони высокие бородачи в грубой домотканой одежде, повсюду из кустов выскакивали маленькие юркие бушмены с отравленными стрелами, а тысячные отряды воинов нгуни загоняли слонов в засады, где поджидали украшенные перьями копейщики.

С каждым годом слоновьи территории сокращались, на древних родовых пастбищах поджидали все новые опасности. Старый слон устал, его кости ныли, бивни тянули голову к земле, но он все шел и шел, с неторопливым упорством, исполненный достоинства. Его понукал древний инстинкт, жажда свободы, память о сладости плодов, которые зреют в лесах на берегу далекого озера…