Александр Чудинов - «Принц» и «цареубийца». История Павла Строганова и Жильбера Ромма

С приближением летнего путешествия по Швейцарии в бумагах Ромма и Павла Строганова все чаще встречается имя самого известного из действовавших тогда женевских ученых – Ораса-Бенедикта Соссюра.

Родившийся в 1740 году, О.-Б. Соссюр был представителем второго поколения одной из самых ныне знаменитых научных династий в мире, сыном видного специалиста по агрономии Николя Соссюра и племянником великого Бонне. Забегая вперед, отмечу, что потомки самого Ораса-Бенедикта будут играть заметные роли в мировой науке вплоть до ХХ века: так, основоположник современной лингвистики и структурализма Фердинанд Соссюр (1857–1913) был его правнуком, а известный психоаналитик Раймон Соссюр (1894–1971) – праправнуком. Будучи еще совсем юным, Орас-Бенедикт снискал уважение научных кругов исследованиями природы Альп и двадцати двух лет от роду возглавил в женевской Академии кафедру философии, которой руководил до 1786 года. Изучая строение гор, он и потом не раз совершал экспедиции в Альпы, Вогезы, Юру, восходил на Этну и Везувий. Своими изысканиями в ходе этих экспедиций он внес огромный вклад в развитие той отрасли научного знания, для которой сам же и придумал название – «геология», а также – в физику, ботанику, гляциологию и метеорологию. Занимался он и биологией, изучая простейшие организмы; был изобретателем многочисленных научных приборов. Соссюра считают и одним из основоположников альпинизма. После того как он установил премию первому поднявшемуся на Монблан, такое восхождение в 1786 году совершили М. Паккар и Ж. Бальма. В 1787 году Соссюр уже сам вместе с Ж. Бальма поднялся на эту вершину.

Знакомство П. Строганова и Ж. Ромма со знаменитым ученым состоялось, возможно, в январе 1787 года, когда Попо сообщил отцу: «Мы здесь недавно видели господина де Сосюр. Его разговор весьма учен. Он имеет великой и хорошей кунст-камер, коего мы еще не видели». В преддверии летнего путешествия юного графа и его гувернера по горам, контакты с Соссюром стали более активными. В июне Попо и Ромм побывали у него дома, о чем гувернер мимоходом упомянул в письме А.С. Строганову: «У г-на де Соссюра мы видели Их Высочеств принцев Вюртенбергских».

Монблан. Гравюра XVIII века

А уж в описании путешествия по Альпам, которое Ромм и его воспитанник совершили пешком от Женевы до Люцерна в июле – августе 1787 года, имя Соссюра и вовсе встречается неоднократно. Именно он помог им выбрать маршрут и заранее описал наиболее примечательные места, на которые стоит обратить особое внимание. Он же им порекомендовал и опытного проводника, с коим и сам ранее не раз бродил по горам. «Выбирая проводника, – пишет Павел, – мы остановились на Пьере Бальма, лучшем из всех, к коему мы имели рекомендательное письмо. Он обладает некоторым знанием минералогии, полученным от господина де Соссюра, чьим постоянным проводником он является».

Это описание путешествия, сделанное Павлом Строгановым на французском языке, представляет собою скорее яркую художественную зарисовку, нежели строгий научный отчет. Вот один из характерных пассажей:

«Эта долина настолько любопытна, что вполне заслуживает того, чтобы путешественники отправлялись в дорогу лишь бы только увидеть ее одну. Поэт, художник, натуралист и физик – все найдут здесь предметы, достойные их внимания».

Сам же Попо смотрел на Альпы одновременно глазами и художника, и натуралиста. Рядом с подробным изложением технического устройства шахт и солеварен у него соседствуют восторженные описания красот природы, таких, например, как это:

«Облака, закрывавшие Монблан на протяжении нескольких дней, с нашим прибытием в Саланш рассеялись, мы смогли насладиться восхитительным зрелищем. Он предстал перед нами во всем величии. Все окружающее горы, казавшиеся гораздо выше, когда его не было видно, теперь как бы уменьшились при его появлении. Лучшее время, чтобы любоваться им, – вечер, именно тогда ослепительная белизна его вершины лучше всего контрастирует с густой синевой неба».

7/18 августа Ромм и его воспитанник находились уже в Люцерне, где встретились с Франсуа-Луи Пфифером, некогда дослужившимся во французской армии до звания генерал-лейтенанта, а по возвращении в Швейцарию ставшим одним из наиболее усердных исследователей Альп. Результатом его трудов было создание рельефной карты гор, которую путешественники внимательно осмотрели.

Из Люцерна они отправились в Страсбург, куда прибыли 1 сентября и где вновь встретились с молодым бароном Григорием Строгановым и его наставником Демишелем.

В Эльзасе Попо и его гувернер провели весь сентябрь, знакомясь с местными промышленными предприятиями. Павел писал об этом:

«Мы пришли в Стразбург, чтоб взять братца моего с нами в Женев, и видеть окружности города. Мы теперь приезжаем из одного маленького путешествия, которое сделали чтоб [ текст поврежден ] лутчия железныя заводы в Эльзасе. Мы тогда же ви[дели] один прекрасной стеклянной завод, где так хорошо хрусталь работают, как в Англии. Я старался подробно записать все, что я видел, в моем журнале. Мы начнем завтра другое путешествие».

Барон Григорий Александрович Строганов (1770–1857), троюродный брат Павла Строганова, в будущем прославится как блестящий русский дипломат

18/29 сентября 1787 года оба молодых Строгановых, граф и барон, вместе со своими наставниками покинули Страсбург, чтобы направиться в Женеву маршрутом, который Ромм обозначил следующим образом: «Мы двинемся отсюда через епископство Базель, Невшатель и попадем в Женеву через область Во. Надеюсь, мы прибудем туда быстрее, чем за три недели». План был с точностью выполнен, и уже 6/17 октября Павел писал отцу из Женевы:

«Мы наконец приехали сюда к нашему общему удовольствию. Наше путешествие было довольно приятно. Часть Швейцарии, в которой были теперь, имеет горы не очень высокия, так не очень трудно по ней ездить хоть куда. Мы имели удовольствие видеть с весьма малым трудом и очень хорошо высочайшия Альпийския горы, которыя вечно снегом покрыты, не оставляя никогда для етого большой дороги».

В Женеве жизнь их пошла по уже накатанной за предыдущий год колее. Вновь возобновилось общение с Верне, о чем Павел упомянул в одном из посланий отцу, опять начались интенсивные занятия. Однако, в отличие от предыдущего года, тема учебы теперь занимала в письмах и Попо, и Ромма довольно скромное место. Потому ли, что ушло волнующее ощущение новизны, вызванное первым соприкосновением с миром высокой науки, или потому, что у наших путешественников появились другие, более важные для них проблемы, но лишь однажды Павел коснулся темы своей учебы столь же подробно, как и прежде: