Михаил Петров - За колымским перевалом

Затащив Жарченко в шахту, Тургеев долго распекал всех, кто попадал под руку.

— Это что такое? Какой идиот запихал сюда три скрепера? Где инженерная мысль? Два скрепера поставили по лавам и только одну скреперную установку — по штреку. Нет, вы посмотрите, Сергей Валентинович, что происходит? Когда работают скрепера лав, простаивает скрепер но штреку. Начнет работу этот скрепер, стоят скрепера лав. А вот решить проблему одновременной работы скреперов, видать, не под силу всей технической службе прииска.

Через полчаса он уже стремительно взбирался по отвалу.

— Ну, Жарченко! Ну, Бутурин! Где вы там? А ну сюда, бегом! Это что? Почему откатку песков производите одной вагонеткой? Почему не додумались сделать вот тут, на отвале, разминовку и поставить две?

Никаких доводов и оправданий Тургеев не слушал и продолжал метаться по полигонам, пока голос его не превратился в свистящий шепот. Обессиленный, уселся на подножку самосвала, который только что привез транспортерную ленту, и просипел:

— За все твои чудачества, Жарченко, добавлю на этот участок два суточных плана. И попробуй не дай. Попробуй спрятаться за неотход среднего содержания. По золоту босиком ходишь!

Тарков заговорил в столовой горного участка во время ужина. После первой же рюмки вновь вернулась к нему обычная самоуверенность и властность. Он громко шутил, ловко вворачивал короткие, хлесткие анекдоты и все, что говорил Тургеев на полигонах и в шахте, преподносил как свою оценку, свои указания. Перед отъездом произнес длинный тост за горняков, которым временные трудности не помешают достойно ответить сверхплановым золотом на последнее решение бюро райкома.

Жарченко вернулся в поселок поздно, Домой идти не хотелось: он еще не остыл после шумных объяснений с Тургеевым и Тарковым. Решил подняться к своему дому не по приисковой дороге, а напрямую — вначале по тропе через болотистую низинку, отделявшую берег речки от террасы, затем по узкому гребню сопки меж густых зарослей стланика. Тропинка вывела прямо к конторе. За ней, чуть выше, стоял бревенчатый дом на две квартиры — его и главного инженера — с высокой завалинкой, на которой Жарченко нравилось сидеть поздним вечером, любуясь могучим течением Колымы.

Проходя мимо конторы, Жарченко остановился. В одном из окон горел неяркий свет. Посмотрел на часы — было без пятнадцати десять. На стене кабинета виднелась тень человека, склонившегося над столом. Жарченко вспомнил, что свет в этом окне он видел уже несколько вечеров подряд.

В большой прямоугольной комнате, где размещался геологический отдел прииска, царил полумрак, и лишь один угол освещала самодельная лампа, прикрытая бумажным колпаком. За столом, уткнувшись лицом в карту, сидела Таня. Она не заметила, когда вошел директор прииска, и тихо ойкнула, услышав:

— Здравствуйте, Таня.

— Добрый вечер, Петр Савельевич.

— Разве Вы не на участке? — Жарченко снял со стола один из перевернутых табуретов, поставил рядом. — Что за ночное дежурство?

— Да так вот… скучаю в одиночестве, — неуверенно проговорила девушка. Она была недовольна тем, что директор застал ее здесь. — Хотела посвятить вечер письмам, да что-то не получается.

— Письма пишут на чистом листе бумаги. А тут, как я вижу, одни планшеты. Вы же и меня не замети ли. Увлеклись вашими картами так, будто перед вами детективный роман.

Таня, прищурилась, осторожно провела ладонью по карте.

— Роман, говорите? Может быть, вы и правы. Только не каждый прочтет этот роман о тех, кто первыми пробирались вот по этим сопкам, речкам.

— Первооткрывателей всегда вспоминают с завистью, — спокойно сказал директор.

Таня недоверчиво покосилась, слишком важным для нее было то, что она уже сказала и собиралась сказать. Выслушает ли он? Поймет? Жарченко смотрел на нее серьезно. Девушка успокоенно вздохнула и поправила две карты на стыке.

— Посмотрите сюда. Вот здесь, на левой стороне долины, длинной дугой вытянулась струя золота. Тут она оборвалась. Почему? — И хотя Жарченко продолжал молчать, понимая, что девушка не ему, а себе задает эти вопросы, Таня замахала руками — Нет, нет! Не перебивайте! Выслушайте до конца, а потом… смейтесь, если хотите, — она смотрела на него с вызовом, щеки пылали. Жарченко с трудом отвел глаза от ее лица.

— Говорите, Таня, — тихо сказал он и не смог удержаться, еще раз заглянул ей в глаза.

Таня торопливо отыскала нужную карту.

— Вот здесь проходит долина речки Дусканья. Вадим Донатович советовал мне внимательно ее просмотреть. Честно признаюсь, вначале я отнеслась к его совету равнодушно. Думала, просто решил занять меня чем-то. Но чем больше я вглядывалась в эту жарту… верите ли, я стала увлекаться. Оказывается, вот здесь, вдоль речки, на протяжении почти девяти километров прослеживается каньонообразное углубление в коренных породах. Отработка же месторождения велась по всей долине. На это углубление в плотине вы, горняки, не обратили внимание, так?

— Вот здесь, на выходе ключа, помню, вели промывку песков, неплохое золото ваяли.

— Я смотрела маркшейдерские планы. Как обычно, отработку месторождения вели совершенно бессистемно, всего двумя шахтами, там, где выше содержание золота. Я правильно вас критикую?

Жарченко развел руками, впервые улыбнулся.

— Я перелистала все шурфовочные и буровые журналы, все отчеты геологов, которые удалось отыскать, и убедилась, что каньонная часть долины настолько плохо освещена разведочными выработками… Сами посмотрите! От линии восемьдесят три и вот куда — до линии сто Третьей участок каньона вообще не разведывался. И здесь почти три километра долины не тронуты. Но и это еще не все. Некоторые материалы геологической документации вызывают сомнения. Вот, пожалуйста. Здесь разведка прошла еще в апреле сорок четвертого года, а результаты ее обобщены и разнесены только в марте сорок седьмого. Три года спустя!

— Сорок четвертый, — Жарченко отвернулся к окну. — Война была в разгара Здесь, в тайге, было жарко. Золото тоже воевало против фашистов.

— Разве можно быть уверенным, — не слушая Жарченко, продолжала горячиться Таня, — что за такой период данные не могли быть перепутаны? А сколько выработок было пройдено просто некачественно.

Волосы почти закрывали лицо девушки, она резко тряхнула головой, отбрасывая их назад. Густой локон скользнул по лицу Жарченко, склонившеюся над картой. Он вздрогнул и невольно провел ладонью ею щеке.

— Все это может быть и так, Танюша, но…

— Никаких «но»! Вы просто не вчитались в эти карты.

— Это же каторжный труд — пересмотреть столько документов.

— Главное не это! Главное — не зря! Я убеждена, что здесь надо ставить повторную разведку.