Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

Любопытно, какой из трех способов моего устранения, описанных в манускрипте, он выберет?

— Первый состоит в том, чтобы устроить пожар в стане и, воспользовавшись всеобщей суматохой, проникнуть в королевское обиталище.

Благодаря нашим усилиям, Государь, осуществить сей замысел будет непросто. По всему лагерю расставлены бочки с водой, и едва где-либо начнется возгорание, его тут же потушат.

Второй способ убийства заключается в отравлении. Я и здесь принял меры. Ваши пищевые запасы охраняются, а дегустаторы, приученные по вкусу распознавать яды, снимают пробу с каждого кушания…

Но я должен заметить, Государь, — склонил голову перед Владыкой шляхтич, — меня тревожит третий из предложенных убийце способов расправы с вами!

— «Божья Кара»? — поднял на него любопытный взор Ян Альбрехт. — Признаться, сие дивное название мне тоже не дает покоя. Автор послания упомянул его, однако не удосужился пояснить, что оно означает.

— Похоже, именуемый так способ убийства заранее был известен лазутчику, и силы, отправившие ему манускрипт, лишь напомнили о нем… — предположил молодой Князь. — Это и настораживает. Трудно предотвратить действие, смысл коего недоступен разуму!

— Как бы там ни было, нам нужно держать ухо востро, Князь, — задумчиво произнес Ян Альбрехт, — я не боюсь смерти, но и не желаю доставлять своей гибелью радость врагам.

Посему будь бдителен, Томаш. От того, сумеешь ли ты сберечь мою жизнь, зависят судьбы Унии!

— Сделаю все, что в моих силах! — Томаш склонил голову перед Монархом в почтительном поклоне. — Мои люди скрытно наблюдают за станом, и если кто-либо из шляхты или черни проявит враждебность, его тут же схватят.

— Что ж, сие утешает! — усмехнулся Ян Альбрехт. — Кстати, как обстоят дела у спутника панны Ванды? Мы обязаны боярину ее благополучным возвращением. Посему я хочу, чтобы на время пребывания здесь он ни в чем не нуждался.

— Не беспокойтесь понапрасну, Государь, у боярина есть все для отдыха! — заверил своего Владыку шляхтич. — Но, как оказалось, его натура не терпит праздности!

— Чем же он занят? — не смог сдержать любопытства Король.

— Обучает панну Ванду фехтованию! — ответил молодой нобиль.

— Ну, что же ты, панна? Соберись! Сама пожелала учиться бою на саблях, а в мыслях где-то далеко! — журил Ванду Орешников. — Опаздывешь с защитой, бьешь невпопад! Что тебя гнетет?

— Знаешь, я все думаю о том, что значит «Божья Кара», — призналась ему, опустив клинок, Ванда.

— Ты это о чем? — поднял на нее удивленный взгляд боярин.

— Помнишь, в грамоте, что мы доставили Государю, было сказано о некой Божьей Каре, коя должна постичь Польского Властелина?

Как мыслишь, что имел в виду человек, отправивший сие послание?

— Трудно сказать… — задумчиво потер лоб Григорий. — У нас на Москве всякое бедствие, исходящее от природы, именуют Божьей Карой.

Град, суховей, наводнение или же, напротив, сушь — наши наказания за грехи. Еще у нас так кличут моровое поветрие…

Оспа да чума столько жизней уносят — города пустеют! Холера многих забирает на тот свет!..

— Погоди, ты сказал, моровое поветрие? — встрепенулась Ванда. — Что, если враги Унии решатся заразить наше войско чумой?

— Ну, и как они сие сделают? — недоуменно пожал плечами московит. — Где добудут источник заразы и как сами останутся невредимы, прикоснувшись к нему?

— Не ведаю… — пожала плечами Ванда. — Но, согласись, ничего иного на ум не приходит…

Я помню, в принадлежащей нам деревне как-то пала лошадь. Батюшка тогда вызвал лекаря, чтобы тот осмотрел ее, и сказал, не умерла ли она от заразы.

Выяснилось, что лошадь поразил сап — жуткая хворь, опасная и для человека. Лекарь посоветовал придать ее тело огню, а останки глубоко зарыть вдали от реки, дабы вода не разнесла заразу по окрестностям.

Отец велел крестьянам так и сделать, а впридачу сжечь сарай, где обреталась хворая лошадь. Ее хозяевам такой наказ пришелся не по сердцу, только что поделаешь, когда грозит мор?

Поневоле пришлось сжигать конюшню и возводить новую…

— И к чему ты вспомнила об этом? — полюбопытствовал боярин.

— А вот к чему! Я помню, лекарь перед тем, как осматривать труп, обрядился в кожаный балахон и особые рукавицы, на голову же надел личину, проложенную внутри слоями ткани.

Что, если тать, желающий занести в стан заразу, воспользуется такими же средствами защиты?

— Да ну! — махнул рукой Орешников. — Если он в сем диковинном виде явится в стан, к нему отовсюду сбегутся стражи. Я бы и сам пришел поглазеть на такое чучело!

— Тебе бы лишь шутить да насмешничать! — горько вздохнула Ванда. — Защитный наряд нужен, чтобы собрать заразу, а пронести ее в лагерь можно в закупоренных воском горшках и в обычном платье.

— Дело говоришь! — вымолвил, поразмыслив над словами девушки, боярин. — Доставить в войско горшки — дело несложное. Главное, сломав на них печати, быстро покинуть стан.

— И я о том же! — оживилась Ванда. — Нужно срочно сообщить об этом Государю. И обойти лагерь в поисках закупоренной посуды! Всякий горшок или кувшин с залитой воском горловиной должен отправиться в огонь. Так мы избежим мора!..

— Мысль недурна, — согласился с Вандой московит, — только как найти убийцу? Наверняка у многих обитателей стана имеются запечатанные воском горшочки с медом или кувшины с вином…

Что, каждого, у кого они будут найдены, обвинять в измене?

— А пусть тот, кто хранит мед или вино в закрытой посуде, сам сломает на ней печать и отведает свое кушание! — подала мысль Ванда. — Тому, кто верен Государю, опасаться нечего!

— А и вправду! — по достоинству оценил замысел девушки Орешников. — Лихо ты, панна, придумала!

— Я еще не то могу! — радостно подмигнула ему Ванда. — Ну что, боярин, за дело?!

— За дело! — с улыбкой кивнул спутнице московит.

— Ну что, братья, вы слышали, о чем говорил посланник Короля! — обвел взором соратников Папаша Гуннар. — Случай предоставляет нам шанс обрести милость нашего Государя, нобилитет и деньги, о которых можно лишь мечтать!

Выбор за вами: добыть все это или прозябать в глуши, ожидая, когда по наши головы придут новгородские или московские дружинники…

— И ради сих благ мы должны встать под команду господина Бродериксена? — спросил с места молчаливый Торвальд. — Ты ведь это нам предлагаешь, Гуннар?

— А вам не все ли равно, под чьим началом сражаться за славу и богатство? — насмешливо вопросил его старый швед. — Разве вы прежде не шли за сильными мира сего?

— Прежде сильные мира сего платили нам вперед! — криво усмехнулся Торвальд. — А господин Ральф кормит нас лишь обещаниями!