Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

— Не веришь — не надо! — устало вздохнул Бутурлин. — Так и быть, мы последуем за тобой, только не отпускай на волю пойманного нами татя!

— Что ж, возьмем и его с собой! — разгладил пышные усы шляхтич. — Отдайте мне оружие и следуйте за нами! Эй, стража, сомкнуть вокруг них ряды!

Жолнежи четко выполнили его наказ, взяв боярина с друзьями и пленником в кольцо.

— Ну вот, доигрались! — проворчал, с неохотой отдавая старшему стражнику свою саблю, Газда. — Что нам теперь делать, брат-москаль?

— Предстанем перед Воеводой, как честные люди, — без колебаний ответил Дмитрий, — верно, нам стоило сразу же обратиться к нему. Но что сделано, то сделано. Главное — мы изловили похитителя княжны!

Заслышав его слова, Ловчий попытался вырваться на свободу, но тут же ощутил под ребрами меч одного из стражников.

— Веди себя смирно, тать! — прикрикнул на него глава отряда. — Не то мигом отправишся в преисподнюю!

Разумея, что с клинком не поспоришь, наемник притих и больше не пытался прорвать окружение. Жолнежи и их пленники двинулись в сторону замка Воеводы, подпиравшего зубцами башен низкое осеннее небо.

— Клянусь святыми угодниками, это самая несчастливая охота в моей жизни! — воскликнул Ян Альбрехт, отхлебнув из кубка подогретого вина. — Третий день на ловах, а дичь словно вымерла!

— Эй, пан Игнатий! — обернулся он к Тромбе. — Ты уверен, что в сей местности водятся олени?

— Как ни в чем другом! — убежденно заявил старый шляхтич. — Еще утром я видел у ручья след, оставленный оленьим копытом!

— Только след? — иронично поднял бровь Польский Монарх. — А самого оленя тебе видеть не довелось?

— Увы, Государь! — сокрушенно вздохнул Тромба. — Олень от меня ускользнул! Но след был, свежий. Поутру я покажу его, вам…

— Лучше отыщи мне зверя! — криво умехнулся Король. — Следами не насытишься!

— Я позаботился о том, чтобы Ваше Величество ни в чем не нуждалось на ловах! — благоговейно промолвил пан Игнатий. — Вы только поглядите на сих жареных поросят! Клянусь, они ни в чем не уступят детенышам дикого вепря!

— Кроме происхождения! — Владыку Унии забавляло усердие шляхтича, страшащегося потерять благосклонность сюзерена. — Вкус и запах домашнего поросенка так же отличны от вкуса и аромата лесной дичи, как манеры провинциального нобиля от манер Наследного Принца!

— Впрочем, я не сержусь на тебя, пан Игнатий! — снисходительно улыбнулся Король. — Видно, Господу было угодно, чтобы мы остались без добычи!

Вкусим же то, что он милостиво послал нам на ужин! Князь Томаш, все наши охотники возвратились в стан?

— Увы, не все! — сообщил Государю его Коронер. — Панна Ванда и боярин Орешников опаздывают!

— Что ж, как говорят на Москве, семеро одного не ждут! — усмехнулся Король. — Значит, они присоединятся к нашей трапезе позднее. Быть может, им повезет вернуться с трофеем!..

Владыка Унии не договорил, ибо зрелище, представшее его глазам, заставило бы умолкнуть кого угодно. С тихим шелестом раздвигая ветви, из зарослей на дальнем конце поляны показался огромный олень, увенчанный ветвистыми рогами.

Гордая осанка царственного зверя, могучая колонна шеи и длинные ноги, способные унести его от любой погони, навевали мысль о древних языческих богах, принимавших облик зверя, дабы развлечься борьбой со смертными охотниками.

Без тени страха лесной Владыка разглядывал людей, непрошено вторгшихся в его владения, и в глазах его искорками мерцали отражения далекого костра.

— Дайте мне лук и стрелы… — вымолвил, завороженно глядя на лесного гостя, Ян Альбрехт. — Первый выстрел — мой!

— Франек, лук и стрелы Государю! — шепнул своему подручному Пан Тромба.

Отто фон Грюненберг, исполнявший при нем обязанности толмача, проворно подал Монарху короткий лук и отверстый колчан со стрелами…

Ванде и Орешникову посчастливилось достичь лагеря в тот миг, когда Властитель Унии принимал оружие из рук убийцы.

В отличие от взглядов прочих охотников, взор Григория был прикован не к оленю, а к тулу, протянутому Королю. В кровавых отсветах костра среди оперений стрел на миг блеснуло кованое острие. На сей раз Ванда верно разгадала замысел врага…

— Государь, остановитесь! — отчаянно закричала девушка, видевшая то же, что и московит. — Одна из стрел отравлена!

Но было поздно. Рука Монарха коснулась края колчана. Видя, что иного выхода у него нет, боярин выхватил из саадака лук.

Надрывно прогудев, пущенный им срезень ударился в стенку тула, вырвав его из рук Грюненберга. Испуганный криком Ванды олень громко фыркнул и скрылся в чаще. Рыча от досады, Ян Альбрехт швырнул лук о землю.

— Кто посмел стрелять в Государя? — заорал Тромба, бросаясь грудью на защиту своего Монарха. — Ты, что ли, московская рожа?!

Прежде чем Орешников успел ответить, Лешек и Збышек, стоявшие в оцеплении, навалились на него, как гончие на медведя, повергая наземь. Князь Томаш шагнул к ним, обнажив меч.

— Боярин не виновен! — отчаянно закричала Ванда, видя, что ее возлюбленному грозит смерть. — Он целился не в Государя, а в поданный ему колчан. Поглядите, одна из стрел вставлена в него острием кверху. Она, должно быть, напитана ядом!

После истории с закупоренными горшками мало кто из собравшихся относился к девушке всерьез, но Князь Томаш был не из тех людей, кои отвергают чужие слова, не проверив их.

Осмотрев выпавшие из колчана стрелы, он убедился в том, что одна из них и впрямь была обращена наконечником вверх. Коронер поднес ее к глазам, пытаясь разглядеть в свете костра следы яда на острие.

— Государь, а ведь панна права! — обратился он, закончив осмотр, к Яну Альбрехту. — Наконечник стрелы смазан ядом, от коего кровь застывает в жилах, словно студень!

Я узнал его по цвету, — Князь понюхал стрелу, дабы еще раз увериться в правильности своих выводов, — и, по запаху…

Сколь ни дивно поведение боярина, он спас вашу жизнь!

— Король, тебе известна моя меткость! — крикнул, вырываясь из рук молодых шляхтичей, Орешников. — Будь я убийцей, разве бы промахнулся?

— Немедленно отпустите моего гостя! — наказал сыновьям Тромбы Ян Альбрехт. — Нужно быть безумцем, чтобы усмотреть в его действиях злой умысел!

Ошарашенные Лешек и Збышек отступили от московита, и он поднялся на ноги, одаривая обоих презрительным взором.

— Но кто мог вложить в колчан отравленную стрелу? — сурово воззрился на своих вассалов Монарх. — Наверняка это сделал человек, участвовавший в охоте!

— В первую очередь нужно допросить того, кто подал Государю тул, — хищно прищурился Томаш. — Сдается мне, пан Игнатий, что это был один из твоих людей!

— Франек? — изумленно охнул старый шляхтич. — Не может того быть! Он всегда служил не за страх, а за совесть…