Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

— Ну и где тогда твой совестливый слуга? — вопросил старика Коронер. — Найдите его немедленно!

Шляхтичи и егеря принялись искать толмача, но того и след простыл. Пока внимание Короля и его свиты было обращено к Орешникову, слуга пана Тромбы скрылся в густых зарослях.

— Зажечь факелы и прочесать окрестности! — властно наказал своим людям Князь. — Изменник не должен уйти!

В считанные мгновения в руках охотников запылали смоляные факелы, заботливо припасенные Тромбой, и рыцари, сев на коней, отправились ловить ускользнувшего от расправы татя.

— Дайте мне кто-нибудь лошадь! — вскричал, обращаясь к Коронеру, Орешников. — Я поеду с вами!

— И я тоже! — не пожелала отставать от других Ванда. — Прошу вас, Князь, возьмите меня с собой!

— Это панна разгадала вражий замысел положить в тул Короля отравленную стрелу, — сообщил Князю, уже сидя на конской спине, Григорий.

— Нет, панне придется остаться здесь! — остудил ледяным взором пыл девушки Томаш. — Она и так сделала для спасения нашей Державы больше, чем кто-либо иной!

— Но, Князь! — взмолилась Ванда.

— Кто-то должен остаться с Государем и охранять его, — пояснил свое решение Коронер, — мало ли, какие хитрости могут придти на ум недругам Унии.

Будет лучше, если рядом с Владыкой окажется человек, способный разгадывать их планы, — улыбнулся глава Королевской Разведки. — Берегите Государя, панна, а с прочими делами мы управимся сами!

Он дал шпоры коню, и отряд преследователей вылетел за пределы охотничьего стана. В лагере с Королем оставалась еще сотня воинов, коим предстояло сопроводить его в расположение войск.

Но Орешникова среди них не было, и Ванде стало больно до слез. Боярин вновь рисковал собой, а она, как и в прошлый раз, не могла быть с ним рядом…

— Господи, отчего мне так не везет! — прервал ее мысли полный горечи голос Тромбы. — Всю жизнь верно служил Государю, чтобы на старости лет дать приют его убийце!

— Слава Спасителю, Государь жив, — попыталась утешить старика Ванда, — и вас, пан Игнатий, никто не обвиняет в измене. То, что сталось с вами, могло произойти с любым из нас…

— Как я не разглядел врага? — сокрушался пожилой рыцарь. — Верно говорят, когда Господь хочет кого-то наказать, он делает его слепым и глухим…

Ты, панна, защищала Владыку, а я в старческой гордыне насмешничал над тобой. Ныне жизнь преподнесла мне урок, и я, старый дурень, хочу перед тобой повиниться…

— Не стоит извинений, пан Игнатий! — улыбнулась шляхтичу Ванда. — Все мы порой ошибаемся…

— Спасибо за доброту! — по-отечески обнял ее старик. — Пусть тебе, девочка, повезет в любви!..

— Надеюсь, повезет… — эхом отозвалась она. — Мне бы самой очень сего хотелось!

— Туман рассеивается, — досадливо покачал головой Михей, — передвигаться по дорогам вскоре станет опасно. Пока нас не приметили, княжна, нужно укрыться в лесу.

Эвелина не возражала, доверяя опыту проводника. Они свернули с тракта, и хмурый сосновый бор принял их в обьятия, укрыв от враждебных взоров.

Здесь, в лесу, туман держался дольше, чем на равнине, цепляясь за кусты и деревья, он висел над землей серыми лоскутами, и, казалось, его можно было потрогать рукой. Идя сквозь сырой сумрак, княжна и ее спутник углубились в чащу.

Вскоре Эва потеряла всякое представление о том, где они и куда держат путь. Обступавшие их со всех сторон деревья были похожи, словно близнецы, а едва различимая тропа, по которой вел ее Михей, то и дело терялась в зарослях бурого осеннего папоротника.

— Ты уверен, что мы выйдем из лесу в нужном месте? — поинтересовалась у проводника девушка.

— Даже не сомневайся! — ободрил ее Михей. — Сии места мне хорошо знакомы. Порой приходилось укрываться здесь от разных недругов. Так что не тревожься, выйдем, куда надо!..

Но тревога не покидала княжну. Густой, сумрачный лес навевал чувство опасности, с коим Эва никак не могла совладать. Казалось, за каждым мшистым стволом притаился враг, готовый выскочить из укрытия с мечом или пустить стрелу.

Ее волнениие не укрылось от проводника. Видя, что словами спутницу не утешить, Михей решил подбодрить ее по-иному.

— Не кручинься, княжна! — задорно подмигнул Эве бывший скоморох. — Хочешь, развеселю тебя песней?

— Песней? — изумилась она столь нежданному вопросу. — Не страшишься, что нас услышат?

— Кто? — огляделся по сторонам Михей, изображая недоумение. — Здесь на много верст ни души. Право, на открытом месте ныне куда опаснее!

— Тогда спой, — согласилась выслушать его Эвелина, — все же веселее, будет!

Михей откашлялся, прочищая горло, и, важно подбоченившись, запел:

Недьзя сказать, что Бог обделил Михея музыкальным слухом. Однако в голосе ему точно отказал. Хриплый, надтреснутый, он звучал фальшиво, несмотря на все старания сказителя передать незатейливую мелодию песни.

Закончив, Михей вновь откашлялся и шутовским жестом поклонился в седле своей слушательнице.

— Как тебе сия история, княжна? — вопросил он Эвелину.

— Страшная… — честно призналась она. — Небось, разбойничья?

— Так и есть! — гордо вскинул он щетинистый подбородок. — Уж не взыщи, какова жизнь, таковы и песни! Но ты улыбнулась, слушая ее, значит, нашла в ней нечто доброе…

Эвелина действительно улыбнулась, глядя, с каким усердием выводит свою балладу Михей. Сколько лет было ее спутнику? Едва ли больше тридцати, но невзгоды состарили его, прорезав лицо ранними морщинами и густо посеребрив шевелюру сединой.

Девушке подумалось, что не пройди он боль, страдания и насмешки, его жизнь сложилась бы по-иному. Безысходность и горе толкнули доброго в душе человека на разбойничью стезю.

— Главное, тебе пришло на ум начать новую жизнь, — мягко произнесла она, — мы с Дмитрием сделаем все, чтобы ты был счастлив…

— Счастлив?.. — грустно улыбнулся он. — Едва ли сие, возможно. Разве что совесть успокою, вернув тебя боярину. Но и то — уже немало!

Он вновь притих, и некоторое время путники ехали молча, погруженные в свои думы. Вскоре лес начал редеть, предвещая завершение их странствий.