Владимир Зарвин - Идя сквозь огонь [СИ]

И как знать, может, вам сие удастся? — Ульрих на миг умолк, наслаждаясь произведенным на Грюненберга эффектом. — Наши старцы суровы лишь с виду. Возможно, ваше красноречие растопит лед в их сердцах…

Но я слеплен из другого теста и не попадусь на крючок вашей лжи! То, что вы изменили Братству Пречистой Девы, для меня ясно, как божий день!..

Собаки, пировавшие за спиной Отто, сцепились, не поделив баранью кость, и молчаливый слуга дознавателя выгнал их пинками за дверь.

— Что вы намерены делать со мной дальше? — поинтересовался у главы Фемы Грюненберг.

— По закону, я должен взять вас под стражу и доставить на суд Капитула, — развел руками Ульрих, — однако вы сего не заслужили!

По мне, орденские казематы не то место, куда нужно отправлять изменников!

Там вас будут кормить, и поить, урезая долю честных Слуг Ордена, исповедовать и причащать, как доброго католика!

И, быть может, пробыв там пару-тройку лет, вы вновь обретете свободу! Сие несправедливо! Наградой для изменника должна быть смерть!

— Хотите меня убить? — подивился бессердечию дознавателя Отто. — И как вы оправдаетесь за мою смерть перед Капитулом?

— Без особого труда! — гнусно усмехнулся Ульрих. — Скажу, что раскрыл ваши подлые уловки.

Не снеся обвинения, вы бросились на меня с оружием и пали в бою! Мои люди сие подтвердят, не так ли?!

Мрачный детина за спиной Грюненберга и оба кнехта утвердительно закивали головами. Похоже, они не впервые преступали Орденский закон.

— Опомнитесь! Вы совершаете тяжкий грех! — вскричал потрясенный Отто. — Никто не давал вам права лишать меня жизни!

— Своей изменой вы дали мне такое право! — осклабился убийца-дознаватель. — Гуго, держи крепко предателя. Все должно выглядеть так, словно он встретил смерть в бою!..

Прежде чем Грюненберг успел подняться на ноги, слуга Ульриха бросился на него сзади и обхватил жилистой рукой горло крестоносца. Выйдя из-за стола, дознаватель обнажил клинок.

По привычке рука Отто потянулась к эфесу меча, но он тотчас вспомнил, что потерял оружие в схватке с поляком. Улыбаясь в предвкушении расправы, фон Геттен двинулся к нему.

У молодого рыцаря оставался лишь один шанс вырваться из рук убийц. За голенищем сапога он хранил метательный нож, ставший его последней надеждой на спасение.

Вытащив клинок, Отто наугад ударил им в глаз Гуго. Раздался вопль боли, и хватка палача ослабла. Упав на колени, Отто швырнул через себя тело верзилы на подступающего с мечом Ульриха.

Бросок был столь резок, что дознаватель не успел отпрянуть, и смертельно раненый слуга сбил его с ног. Прежде чем убийца поднялся на ноги, Грюненберг вырвал из ножен палача тесак и обернулся к уцелевшим врагам.

Кнехты спешили к нему, сходу обнажая мечи, и рыцарь шагнул им навстречу, широким взмахом клинка перерезая обоим солдатам горло.

Этому приему его некогда научил Зигфрид, и Отто мысленно воздал хвалу мертвому другу. Но торжествовать было рано. Сразив незадачливых вояк, он едва успел отбить выпад фон Геттена, напавшего на него со спины.

Вопреки ожиданиям Грюненберга, дознаватель оказался умелым фехтовальщиком, а более длинный меч давал ему превосходство в рукопашной схватке. Отто понадобилось все его искусство, дабы устоять перед натиском врага.

Но сила и ловкость молодого рыцаря одержали верх над опытностью фон Геттена. Увернувшись от укола острием, Отто перехватил руку противника и, не давая ему опомниться, всадил тесак во вражеское чрево.

Вскрикнув от боли, Ульрих выронил меч и грузно осел на земляной пол харчевни. Грюненберг сменил клинок Гуго на отнятое у врага оружие и занес его для удара.

— Ты поплатишься за это, щенок!.. — прохрипел, истекая кровью, орденский дознаватель. — Фема все одно прикончит тебя!..

— Я готов отдать жизнь за дело Ордена, — с гордостью ответил Отто, — но не собираюсь отдавать ее такой свинье, как ты!

Хотелось бы сказать «умри с миром», но ты не достоин легкой смерти! Гори в аду за всех, кого ты изгнал из Братства клеветой, замучал в орденских застенках!

Отведя назад локоть, Грюненберг изо всез сил вонзил меч в сердце несостоявшегося убийцы. Ульрих дернулся в судороге, из его уст пунцовым ручьем хлынула кровь.

Услышав за спиной вскрик, Отто резко обернулся, вырывая из тела фон Геттена меч. В дверях с немым ужасом на лице стоял хозяин корчмы.

За время службы Ордену фамильяру пришлось повидать многое, однако ни разу не приходилось видеть, чтобы один тевтонец убивал другого.

— Господи, что мне теперь делать? — пролепетал он бледными от страха губами.

— Что делать? — холодно усмехнулся Грюненберг. — Для начала схорони трупы! А когда сюда явится посланник Ордена, скажи ему, что Брат Ульрих и его люди — предатели!

После того, что здесь сталось, я не могу возвратиться в Кенигсберг. Но я вернусь, изыскав способ доказать Капитулу свою невиновность. Уразумел?!

Напуганный фамильяр лишь молча кивнул в ответ.

«Раз домой возвращаться нельзя, поищу удачу на чужбине! — с болью подумал рыцарь. — Покойный Руперт фон Велль говаривал: если некуда бежать, беги к шведам! Что ж, так я и поступлю!»

Пройдя мимо кабатчика, он отвязал от коновязи свою лошадь, вскочил в седло и скрылся во мраке надвигающейся ночи.

Выйдя за ворота ограды, защищающей подступы к Милице от непрошеных гостей, Бутурлин с Газдой увидали неподалеку казачий отряд. Несмотря на густые сумерки, они без труда узнали Щербу и его побратимов, возглавляющих сие небольшое воинство.

— Здравы будьте, люди добрые! — приветствовал казаков Дмитрий. — С чем пожаловали в Милицу?

— И ты здрав будь, боярин! — кивнул седым чубом Щерба. — Сказывай, нужна ли тебе подмога?

Вопрос прозвучал для Дмитрия столь нежданно, что он не сразу нашелся с ответом.

— А ты хочешь предложить помощь? — обескураженно вопросил он казака. — Признаться, Щерба, такого я от тебя не ждал! Ты что же, рассорился с Радзивилом?

— Есть такое дело! — хмуро ответил атаман. — В подобном тяжко сознаваться, но ты был прав! Княжич пожелал, чтобы поутру наша сотня сожгла Милицу, коли кметы не встретят его дарами!

— Щерба ответил ему, что так дела не делаются! — вмешался в разговор Трохим Щелепа. — Мол, не казачий это промысел — крестьянские селения жечь! В битву с ляхами пойдем за милую душу, а мирный люд истреблять — уволь!

Что тут началось! В княжича словно бес вселился. Кликнул жолнежей, велел нас в капусту изрубить! Да не тут-то было! Мы первыми сабли из ножен вынули да стрелы на луки наложили!..

— А я за топор взялся! — добавил Миколай Гуляй-Секира. — Лучник из меня не ахти, а вот с секирой в руках я много дел могу натворить…

— И чем все завершилось? — полюбопытствовал у казаков Бутурлин.