Андрей Домановский - Загадки истории. Крымское ханство [litres]

Еще одной должностью первого эшелона власти в крымском ханстве была должность нурэддина – официального «второго наследника». Ввел ее хан Мехмед II Герай (1577–1584 гг.), бывший настолько тучным, что не мог ездить на лошади, а его повозку запрягали шестеркой или даже восьмеркой лошадей. Желая закрепить права своего сына Сеадета Герая на престол, Мехмед попытался вначале назначить его калгой в обход своего брата Алпа Герая, также претендовавшего на эту должность. Когда же это не удалось, то хан ввел в 1578 г. должность второго наследника, с жалованием из ханских доходов и отчислениями с каффской таможни и соляных промыслов, потому что Мехмеду нужно было противопоставить кого-то своему врагу Алпу Гераю, добившемуся поста калги, несмотря на все усилия хана противодействовать этому. При этом появление нового титула также обосновывалось давней степной традицией. Подобно тому, как ханы Золотой Орды делили свою державу на два крыла – левое (восточное) и правое (западное), Крымский Юрт также был разделен на левое (от Ак-Месджида до Керчи) и правое (запад полуострова) крылья. Калга, как первый наследник, начальствовал над левым крылом, где полнота власти принадлежала беям Ширинским. Правое же крыло, где властвовали Мансуры, оставалось как бы бесхозным. Этим и воспользовался Мехмед II Герай, введя новую должность нурэддина, по образцу издавна существовавшей в Ногайской орде. Этому второму наследнику и было предоставлено в управление правое крыло Юрта. Сам титул «нурэддин» был принят, согласно сообщениям источников, в честь Нур-эд-Дин-мурзы, воспитателя-аталыка Сеадета Герая. Слово «нурэддин», используемое в мусульманских странах как личное мужское имя, в переводе с арабского означает «луч веры». Нурэддин управлял западной частью Крыма, возглавлял малые и местные суды, а во время военных походов командовал отрядами правого крыла ханского войска либо, в случае самостоятельной экспедиции, меньшими по численности корпусами. Исследователи подсчитали, что лишь пятеро из знатных «вторых» наследников престола, занимавших должность нурэддина, заняли в итоге ханский престол, что почти в пять раз меньше по сравнению с выходцами с должности калги (24 хана).

Третьими по значимости в ханстве были сугубо женские должности ана-беим (аналог валиде-султанши при османском дворе) и улу-беим (ула-султанши). Первую из них занимала мать или сестра правящего хана, имевшая право дипломатической переписки. Титул ана-беим (мать-госпожа), присваивавшийся матери правившего хана, был введен в 1525 г. при хане Сеадете Герае. Она имела право присутствовать и даже выступать на заседаниях Дивана. Вторая – улу-беим, или улу-султани, – была старшей женой правящего хана. И хотя реальная компетенция и полномочия ана-беим и улу-беим никак не были определены, в действительности их влияние на положение дел в государстве благодаря интригам и тайным договоренностям как в пределах самого Крымского ханства, так и вне его (прежде всего при дворе османских султанов) могло быть весьма существенным. Влиятельные женщины Крымского ханства играли неявную, но порой решающую роль во многих важных событиях истории этого государства.

Важной государственной должностью была также должность верховного муфтия – главы мусульманского духовенства. Он мог толковать законы, имел право выдавать фетву – обоснование решений по спорным духовным и юридическим вопросам. Муфтий имел также право смещать с должности рядовых судей-кадиев, если те, по его мнению, судили неправильно. Постоянно проживая в Бахчисарае, он владел значительными земельными наделами, относившимися к землям духовенства, и вакуфными [1] В мусульманском праве – имущество, переданное государством или отдельным лицом на религиозные или благотворительные цели. В вакуф может входить как недвижимое, так и движимое неотчуждаемое имущество, но лишь приносящее пользу (доход) и нерасходуемое (например, в вакуф не могут быть переданы деньги). землями, с которых получал значительные денежные отчисления.

Муфтий, выступая в роли верховного духовного судьи, был независим от хана, поскольку отвечал за свои действия лишь перед назначавшей его высшей стамбульской администрацией. Из-за этого муфтий мог относиться к хану не как его подданный, а как самостоятельный блюститель правосудия, уполномоченный властью османского султана, той самой, которая давала санкцию на замещение престола крымского хана. Так, например, когда турецкий полководец Осман-паша, выполняя распоряжение султана, прибыл в Крым, чтобы низложить хана Мехмеда II Герая (1577–1584 гг.), то крымский властелин воскликнул: «Я падишах, господин хутбэ и монеты – кто может смещать и назначить меня?!» Это, впрочем, мало ему помогло, и каффский муфтий, к которому хан обратился за поддержкой, вынес решение не в его пользу. В итоге весной 1584 г. султан Мурад III (1574–1595 гг.) низложил Мехмеда II Герая и назначил новым крымским ханом его младшего брата Исляма II Герая (1584–1588 гг.).

Не менее значимой оказалась роль муфтия в событиях, связанных с попыткой низложения хана Гази ІІ Герая (1588–1608 гг.) в 1596 г. В это время в результате придворных интриг и личной мести высших чиновников султанского правительства возникла сложная ситуация, когда султан Мехмед III (1595–1603 гг.), уже издав указ о назначении новым ханом бывшего калги Фетха Герая и, соответственно, смещении Гази Герая, вынужден был прибегнуть к хитрости, издав одновременно еще два указа о назначении: один из них также на имя Фетха Герая, а второй – на имя Гази Герая. Датированы они были задним числом, то есть официально изданы раньше, чем назначение Фетха Герая. Султанский посланник должен был прибыть на полуостров с обоими документами, разузнать, кто из претендентов имеет большую поддержку среди местной знати, и вручить ему соответствующую грамоту, предварительно уничтожив другую.

Случилось так, что с деликатным, достойным чуть ли не шпионского романа поручением в качестве султанского тайного агента в Крым был отправлен Хандан-ага, давний друг Гази Герая. Это существенно изменило расклад в пользу последнего, и грамота (фирман) на имя Фетха Герая была уничтожена. Однако же на руках у Фетха Герая все еще оставался документ с султанским указом – хатти-шериф, полученный им во время венгерского похода. Чтобы решить, какой же из султанских указов имеет правовую силу, а какой такой силы не имеет, обратились в суд.

Верховный каффский судья кади Абд-ур-Рахман-эфенди, внимательно изучив оба документа, пришел к заключению, что ханом должен стать Фетх Герай, поскольку бумага на его имя выдана позже и, кроме того, на ней присутствует личная подпись султана. Поскольку такое решение не устраивало Гази Герая, он принял решение обратиться в высшую судебную инстанцию – к муфтию Азаки-эфенди. Муфтий, ознакомившись с документами, обратил внимание на то, что фирман о назначении Гази Герая содержит султанскую тугру – рисованную каллиграфическую монограмму, которая служила знаком власти османских султанов и изображалась на важнейших документах. Хатти-шериф на имя Фетха Герая содержал же лишь подпись султана. Это и стало решающим аргументом в пользу большей правовой силы фирмана на имя Гази Герая.