Андрей Домановский - Загадки истории. Крымское ханство [litres]

Крымский хан Менгли Герай изначально, на рубеже XV–XVI вв., действовавший в союзе с Москвой против остатков Большой Орды и Великого княжества Литовского, очень скоро, уже к концу первого десятилетия XVI в., приступает к пересмотру союзнических отношений с Великим княжеством Московским. Действительно, после ликвидации Большой Орды, захвата ее тронного шатра и инкорпорации последышей в свой состав Крым не только получил право считаться главным, великим Юртом среди продолжавших существовать татарских государств, но и потерял всякий стимул поддерживать союзнические отношения с московитами. Отныне хан заявлял о своем верховном по отношению к московскому князю и впоследствии царю статусе и требовал выплаты традиционной дани – поминок. Международная ситуация, вызвавшая к жизни крымско-московский союз, впоследствии никогда не повторялась, и отныне Москва и Крым противостояли друг другу как откровенно враждебные государства. При этом именно Москву крымцы прозорливо выделили как наиболее опасного противника на международной арене, обоснованно опасаясь ее больше, нежели Великого княжества Литовского и возникшей со временем Речи Посполитой. Принудить московского правителя к повиновению можно было только силой, за чем у крымских ханов дело не стало – лишь за первую половину XVI в. на московские земли было совершено 43 крупных набега, а за вторую – уже 48.

Активизация военной деятельности Крымского ханства в направлении московских владений припадает на 1507 г., когда в конце июля «пришла весть к великому князю Василию Ивановичу всея Руси, что идут многие люди татары на поле, а чают их приход на украину (так назывались пограничные, порубежные земли княжества, выходившие своими открытыми для вторжения просторами к Дикому полю), на Белев и Белевские места и на Одоевские и на Козельские места». Князь направил против агрессора московских воевод Ивана Хомского и Константина Ушатого и «там велел быть с воеводами князю Василию Одоевскому, да князю Ивану Михайловичу Воротынскому, да наместнику козельскому князю Александру Стригину». Предотвратить набег все же не удалось – пока неповоротливое московское войско добралось лишь до Воротынска, поступило известие, что татары уже покинули русские пределы: «пришла весть к ним, что татары многие люди взяв на украине много полону, прочь пошли». Впрочем, значительная добыча существенно замедлила передвижение татарского войска, что дало русским полкам возможность догнать их и разгромить. Как сообщают источники, «пошли за ними на поле в погоню и догнали их на Оке, многих татар избили, а иных живых поймали, а полон весь назад возвратили, и гоняли их до реки до Рыбницы месяца августа в 9 день». Захваченные живьем пленные сообщили, что «приходили на украину крымские татары Зянь-Сеит мурза, Янкуратов сын, с товарищами».

Как видим, первая серьезная проба сил на московском направлении оказалась для Крымского ханства неудачной, однако Менгли Герай не переставал планировать дальнейшие походы. Литовские источники сообщают, что крымский хан «сына своего Магмет-Гирея салтана в головах и иных сыновей своих на неприятеля нашего московского землю воевать послал». Поход был сорван лишь из-за вторжения ногайцев – ханским сыновьям пришлось вернуться для защиты родных рубежей. К нападению гордых кочевников, не желавших признавать над собой власть крымского хана, активно подстрекал и Василий ІІІ (1505–1533 гг.). Сорвался и следующий сефер, намеченный на зиму 1507/08 г., когда крымский правитель планировал «многих людей своих послать Московскую землю воевать». Не вышел он и летом 1508 г., на что жаловались польские послы, рассчитывавшие этим набегом ослабить московитов: «Тем нанешним летом, сам своею головою и всеми сыновьями, на коня хотел сесть и неприятеля нашего московского сказнить», однако же «ни сынов своих, ни войска своего в его землю не послал». Видимо, и это было связано с продолжавшей оставаться актуальной угрозой со стороны ногаев.

Серьезной проблемой в отношениях Крыма и Москвы ранее стала ситуация, сложившаяся вокруг особы названного сына Менгли Герая Абдул-Латыфа, которого уже в 1497 г. великий князь московский вначале возвел на казанский престол, но вскоре сместил, поскольку тот начал проявлять не в меру независимый характер, не признавая никакой зависимости Казани от Москвы. Крымский хан, тогда еще дороживший отношениями с Московским княжеством в контексте борьбы с остатками Большой Орды, не возражал против отставки, однако его оскорбило, что знатного татарина Абдул-Латыфа отправили в ссылку. Менгли Герай гневно вступился за пострадавшего, даже пригрозил расторжением союза, и ссыльного вернули к великокняжескому двору, однако назад в Крым, как ни просил этого хан, не отпустили. Уже это полупочетное пленение вносило разлад в отношения Крыма и Москвы.

Усугубил ситуацию и возвращенный после смещения Абдул-Латыфа на казанский престол Мухаммед-Эмин, который после смерти великого московского князя Ивана ІІІ (1462–1505 гг.) отказался присягать новому правителю Москвы Василию ІІІ и вел с ним в 1505–1507 гг. войны, успешно отбивая русские наступления и непрестанно обращаясь в Крым и Польшу с призывами о помощи. Это, видимо, и стало причиной окончательного разрыва московско-крымского союза и первого нашествия крымских татар 1507 г.

Тем временем Москва, воспользовавшись передышкой 1508–1510 гг., спешно укрепляла оборонительные линии по рекам Оке и Угре с целью не допустить переправы крымцев через них. В «Наказе к угорским воеводам» 1512 г. русским военачальникам предписывалось «людей поставить по берегу вверх по Угре и вниз по Угре до устья, по всем местам, где пригоже». При этом разрешалось проводить и вылазки в поле «за рекой», и даже переходить в масштабное наступление «всем идти за Угру с людьми». В последнем случае, правда, обязательно предписывалось оставить достаточное количество войск для прикрытия оборонительной линии по реке – оставить «на берегу» «детей боярских не по многу, и пищальников, и посошных».

Подготовка оказалась вполне своевременной – после нескольких неудачных попыток выйти в большой поход в 1511 г. крымские татары прорвались почти к самой Оке и «на Упе воевали». А в 1512 г., во время Смоленской войны, хан предпринял и новый значительный поход. В мае этого года «пришла весть к великому князю, что крымского царя Менгли-Гиреевы дети, Ахмат-Гирей да Бурна-Гирей, пришли безвестно со многими людьми на великого князя украины, на Белев и на Одоев, и на Воротынск, и на Олексин». Против напавших незамедлительно отправили «воеводу и боярина Данилу Васильевича Щеня и иных воевод многих». На Угре и на Оке были сосредоточены значительные военные силы, призванные предотвратить вторжение неприятеля в центральные уезды страны: «На Каширу послал князь великий воевод своих боярина Александра Владимировича Ростовского да князя Дмитрия Ивановича Янова, да князя Александра Андреевича Хохолкова. А в Серпухов послал князь великий боярина и воеводу Григория Федоровича, да окольничего и воеводу своего Андрея Васильевича Сабурова, да и князя Ивана Ивановича Палецкого».