Андрей Домановский - Загадки истории. Крымское ханство [litres]

«Все орды, – продолжал калга, – что еще остаются в Буджаке, мы уведем за Днепр; тамошние османские крепости Ак-Керман, Бендер и Килия останутся пусты, и если вы пожелаете овладеть ими, они станут вашими. Когда же, по милости Всевышнего, будет покончено с османами, мы выступим против Московии и возвратим себе края и города, некогда подчиненные нашим предкам: Казань и Хаджи-Тархан, а саму Московскую провинцию с троном ее передадим в ваше распоряжение».

Планы Шахина Герая были поистине грандиозны и достойны великого правителя. В них он мыслил стратегически, планируя создать ирано-крымско-польский союз против турецкой империи, а затем и Московского царства. Важную роль при этом он отводил относительно молодой, но уже мощной военной силе – пограничным украинским запорожским казакам. Неизвестно, насколько далеко смог бы зайти в своих дерзких планах высоко взлетевший Сокол, если бы против него не вступил бей Буджакской Орды Кан-Темир, имевший на то собственные причины, к тому же активно подстрекаемый к этому Турцией.

Действительно, именно этот мощный своенравный гордый и беспощадный военачальник расстраивал польско-крымский и крымско-казацкий союзы, не подчиняясь приказам Шахина Герая и непрестанно нападая на украинские земли. Обвинения за набеги сыпались, естественно, на крымского хана, который, наоборот, пытался сдерживать своих подданных от нападений. Слабое звено в политике непокорного крымского хана нащупали и османы, и найти его оказалось не так уж сложно.

Мехмед Герай, как мы помним, активно выражал свои верноподданнические чувства по отношению к турецкому султану, и тому ничего не стоило попросить крымского хана выйти в поход против врагов Турции – Речи Посполитой и запорожских казаков, с которыми крымцы вели переговоры о возможном союзе. В такой ситуации хану нужно было либо решиться на открытое выступление против Османской империи, либо же отказаться от планов на мир с поляками и украинскими казаками, а значит – и от попыток выйти за пределы «компасного круга послушания» султану. За поход на украинские земли активно ратовала и крымская знать, и простые татары, изголодавшиеся по добыче, – крымцы уже начинали роптать против излишне миролюбивого к гяурам хана.

Османы нашли болевую точку ханской политики, и Мехмеду Гераю следовало на что-то решиться, пока же он отчаянно тянул время. Не отказывая султану напрямую, крымский хан потребовал, чтобы приглашение на войну было оформлено по все правилам. Турки не заставили себя долго ждать, и вскоре в Крым прибыл османский чауш с соответствующим указом падишаха, драгоценными саблей и халатом. Оттягивать поход становилось все сложнее, но хан все же добился на совете крымской знати, чтобы татары выступили в него как можно позже – не ранее, чем реки покроются льдом. И тут судьба вновь оказалась благосклонной к боевым братьям Мехмеду и Шахину, и помогли им все те же запорожцы, которые так удачно расстреляли османское войско под Карасубазаром. Осенью в Крым прибыло посольство от казаков, которые просили хана двинуть войско против Речи Посполитой. Так у Мехмеда Герая появлялась возможность не потерять хотя бы одного из крайне ценных союзников.

Предлагавшаяся казаками совместная акция была вызвана карательной экспедицией коронного польного гетмана Станислава Конецпольского, который по приказу короля осенью 1625 г. подошел с большим войском к Черкассам и потребовал от казаков прекратить морские походы на турецкие владения, бывшие причиной напряженных отношений между турецким султаном и польским королем, сжечь весь флот из чаек и вернуться на прежнее место жительства. Казаки во главе с Марком Жмайлом поначалу пытались противостоять 30-тысячному польскому войску, однако понесли серьезные потери в битве в урочище Медвежьи Лозы у Курукового озера (территория современного Крюкова напротив Кременчуга) и вынуждены были согласиться на подписание так называемого Куруковского договора. Согласно его условиям, казакам запрещалось вести какие-либо дипломатические сношения с другими государствами, ходить в морские походы, вмешиваться в решение религиозных вопросов. Казацкому гетману Михаилу Дорошенко разрешалось набрать лишь шесть тысяч казаков, записанных в специальный список-реестр, остальные чуть ли не 40 тысяч казаков не знали куда податься. Несколько тысяч из них, крайне обозленные на короля и поляков за произведенную ими карательную акцию, добрались до Крыма, предложив татарам вместе ударить по Речи Посполитой. Это и дало Мехмеду Гераю возможность выбраться из сложнейшей ситуации, в которую его пытались загнать турки, – и от похода не отказаться, и одного из союзников сохранить.

Впрочем, происходящее очень не понравилось калге Шахину Гераю, который до последнего старался сохранить возможность налаживания союзных отношений и с поляками, и с казаками. Он предупредил о готовящемся походе гетмана Конецпольского, а также переслал ему султанский указ об организации похода. Это оказалось и для поляков, и для татар крайне важным, поскольку официальный Стамбул заверял Варшаву, что правитель Бахчисарая выступил в поход по собственной воле, без турецкого вмешательства. В итоге в январе 1626 г. крымцы и буджакцы перешли Днестр и, разошедшись от Подолья до Галичины и Волыни, разграбили более двухсот селений. Совместно с татарами шли и несколько сотен казаков, видимо, тех самых, которые, не попав в реестр, явились осенью к хану. Пограбив и захватив богатый полон, татары успешно ушли от польского войска и лишь в самом конце потерпели досадную неудачу – на Днестре начался ледоход и многие воины погибли в студеных речных водах.

В целом, впрочем, поход можно было считать успешным, и окрыленный успехом султанский двор вновь приказал хану идти на королевские владения. Против этого резко выступил Шахин Герай, все еще рассчитывавший на установление союзных отношений с Речью Посполитой, и после ссор и препирательств между братьями поход отменили, благо, что Мехмед Герай мог сослаться перед султаном на потери во время переправы через реку и усталость войска. Не успокоился лишь обрадованный возможностью грабить и захватывать ясырь буджакский бей Кан-Темир, продолживший набеги. Поляки и реестровые казаки успешно отбивали нападения Буджакской Орды, и два крупных похода татар – на Подолье и на Киев – не удались, в них, особенно во втором, погибло много ногайских воинов.

А вскоре Кан-Темиру пришлось столкнуться с еще одной бедой – на него обрушился ханский гнев за осуществленное с его ведома убийство ханского тестя черкесского бея Гази. Это убийство, которое должно было поставить точку в давней кровной мести, на самом деле открыло собой новую череду бед и для Кан-Темира, и для Мехмеда и Шахина Гераев, и для Крымского Юрта. Шахин Герай попытался захватить буджакского бея, однако тот выскользнул из его рук и бежал в степь. Тогда калга взял в заложники родственников бея и сопровождавших его мурз и пригрозил убить их, если Кан-Темир не явится к нему подобру-поздорову. «Знайте, что если Кан-Темир не вернется, все заложники погибнут в страшных муках!» – заявил он. Кан-Темир то ли не поверил угрозе, то ли ценил свою жизнь выше жизни родичей, либо же, что наиболее вероятно, считал, что калга, явись бей к нему, все равно не отпустил бы заложников и казнил бы их вместе с ним. Как бы то ни было, Кан-Темир не явился, и родичи бея умерли в страшных муках. В былую распрю между черкесами и ногайцами теперь втянулись Буджакская Орда и Крымское ханство, чем не преминула воспользоваться Турция, получившая в лице Кан-Темира преданного союзника в борьбе с Мехмедом и Шахином Гераями. Бей сам просил султана повелеть ему напасть на Крым, и Мурад IV, конечно, рад был позволить Кан-Темиру сделать это. Так противостояние Османской империи и Крымского ханства было продолжено руками бея Буджакской Орды и его сторонников.