Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Сержант молча, но с явной обидой на лице, будто у малого ребёнка отобрали любимую игрушку, уступает командиру место у пулемёта, занимая место рядом. Второй номер пулемётного расчёта, Николай Горячаев убирает маскировочную сетку, раскрывает створки ниши, удобно раскладывает короба с лентой. По распоряжению капитана бойцы снимают с пулемёта защитный щиток, убирают его в дальний угол ячейки, чтобы не мешался во время боя.

Фёдор, ты на меня не обижайся, я только настройки наши проверю и немного душу отведу и сразу же уступлю тебе твоё законное место. Так что не журысь хлопче! Нам сегодня их ещё бить и бить! видя, что Чиркин немного не в духе, Гринченко успокаивает сержанта.

Сейчас проверим ориентир номер три, тихо шепчет капитан, выставляя уровень прицела. Поправка на ветер два... так... отлично... кустарник ореха в створе, правее на дерево... прицел пять... целик влево на два... потом поставлю на шесть...

Через минуту громко звучит команда Всем приготовиться и ждать! Работает только "максим"! Открываю огонь! после этих слов Гринченко нажимает на гашетки, и пулемёт начинает своё страшное дело. Грохот от выстрелов режет слух. Невидимые стрелы смерти, срезая ветки деревьев и кустов, устремляются к цели. Фигурки в униформе и стальных шлемах на головах, деловито суетящиеся возле труб миномётов, обливаясь кровью, начинают валиться на землю. Траектория рассчитывается так, что пули, выпущенные из пулемёта, сначала идут чуть вверх, а потом по кривой вниз. Главное при таком способе ведения огня, это правильный расчёт расстояний до цели. Выстрелы с закрытой позиции противнику совершенно не видны и пули падают словно бы ниоткуда.

Время от времени капитан прекращает огонь, быстро выглядывает над стеблями ржи, рассматривая в бинокль результаты своей работы, что-то уточняет, затем снова берётся за ручки, нажимает на спуск и продолжает вести огонь, поводя стволом по горизонтали.

На уничтожение миномётных расчётов была потрачена почти полная пулемётная лента - Гринченко выпустил около двухсот патронов. Капитан меняет прицел и начинает обрабатывать цепь солдат на ржаном поле. Штурмовики слышали, что где-то в районе русского сторожевого поста ведёт огонь пулемёт, но его пули их не беспокоили и не мешали движению. Они даже не сразу обратили внимание на то, что невидимые пули начали выбивать пулемётные расчёты, следующие в отдалении от основной цепи штурмовиков.

Когда был выведен из строя второй пулемётный расчёт "МG", кто-то из раненых громко заорал от боли, чем заставил повернуть назад голову одного из взводных лейтенантов, который сразу сообразил, что на этом поле происходит что-то странное. Особо не разбираясь и громко заорав, он заставил всех залечь. Солдаты не заставили повторять дважды и быстро исполнили команду офицера, мгновенно попадав на землю. Действия врага совершенно не смутили ведущего огонь капитана Гринченко. Огненным веером невидимая очередь прошлась по залёгшим во ржи штурмовикам...

Этот капитан действительно молодчага! Чувствуется, что он прекрасно знает нашего "Максимку"! Мне так не суметь... наблюдая за тем, как Гринченко уверенно обращается с пулемётом, про себя, восхищается сержант Чиркин, поддерживая быстро "съедаемую" приёмником матерчатую ленту с патронами.

Внезапно пулемёт замолкает - закончилась лента. Чиркин быстро извлекает из коробки новую ленту, помогает Гринченко её поменять, пытается что-то сказать, но капитан, словно предчувствуя вопрос, сам произносит:

Извини Федя, немного постреляю и отдам агрегат в твои руки - без работы не останешься.

Он уверенно поправляет прицел, корректирует целик, немного доворачивает уровень превышения и начинает вести огонь.

Раздаётся громкая очередь, потом пулемёт умолкает - капитан неторопливо вносит корректировку в прицел. Бойцы слышат, как он приговаривает: Вот так! Замечательно! Ну, что германские камарады, продолжаем разговор по душам! после этих слов гремит очередь и на дно ячейки падают ещё горячие золотистые гильзы, а остроносые пули летят практически десяти-пятнадцати сантиметрах над землёй, попадая во всё живое и неживое.

Гринченко неспешно поводит стволом пулемёта слева направо, потом справа налево. Расстреляв примерно треть ленты, капитан прекращает стрельбу - в защитном кожухе ствола кипит вода, которую нужно срочно заменить. Металлические канистры с водой заранее приготовлены в специально оборудованной нише и были под руками.

Ленту решили не менять. Горячаев начинает откручивать неудобную гайку на кожухе, ждёт пока с шипением и горячими каплями выйдут остатки пара. Боясь обварить крутым кипятком пальцы, боец начинает заливать воду в кожух, предусмотрительно держа канистру на определённом расстоянии от отверстия.

Пока пулемёт "отдыхает" в тишине, на поле слышно, как уцелевшие командиры начали подавать сигналы своими свистками, потом в ход пошли громкие крики, и не надо хорошо знать немецкий язык, чтобы понять, что это звучит ругань в сторону залёгшей цепи...

Свистят, орут и кого-то матерят - значит те, кто уцелел, скоро опять двинут на нас! Братцы, глядите, они уже шевелиться начали, громко, так чтобы слышали все, произносит сосед рядом.

Уцелевшие, это те штурмовики, кому посчастливилось добежать до опушки леса или другие, кто сообразил, что спастись от огня невидимого пулемёта можно только подобравшись метров на сто пятьдесят-двести к нашему окопу и залечь.

Всё, хорош! Атаку мы им сорвали, а я отвёл душу! Сержант, забирай свой аппарат, выкатывайте его на прямую наводку и готовьтесь, с этими словами Гринченко отошёл от корпуса пулемёта, устало привалился к стенке ячейки, смахнул рукой со лба пот и вдруг чему-то улыбнулся.

Постояв с минуту, командир достал из кармана свой наградной портсигар, раскрыл крышку, извлёк папиросу, закурил и с удовольствием выпустил себе под ноги сизый табачный дымок.

Ну, что закончили? капитан обращается к пулемётчикам. Тогда вот, возьмите несколько папирос, потом покурите, а я пойду, гляну как дела у других бойцов.

Спасибо товарищ капитан Горячаев берёт папиросы в ладонь и благодарит командира.

Бойцы нашего окопа и окопов слева и справа готовятся и ждут начала очередной атаки. Устав от томительного ожидания, на меня накатывает какая-то блажь, и я громко ору в сторону лежащих немцев:

Ком цу мир! Камараден! Шнеллер! (Где же вы, друзья! Мы ждём вас! Идите быстрее!)

Ты это чего? Совсем ёбнулся что ли? сосед в запылённой фуражке, смотрит на меня с явным удивлением, потом спрашивает ещё: Чего ты им орёшь?

В гости зову. Прошу, чтобы быстрее шли. Просто так сидеть и ждать совсем муторно, отвечаю соседу.

Бля, ну ты даёшь... Нашёл время шутки шутить! с улыбкой на лице отвечает мне парень.