Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Гриша, я понял тебя, нам придётся здесь немножко тормознуться. Только выслушай меня. Нашего молодого надо отправить на заставу, связным. Пусть доложит, что немцы числом до роты, пытаются переправиться на нашем фланге, предложил ефрейтор и хотел что-то сказать ещё, но Егорьев не дал ему договорить, влез в разговор и начал возражать. Я категорически возражаю и один никуда не пойду!

Ещё как пойдёшь! Если товарищ младший сержант прикажет - не только пойдёшь, а як та коняка, галопом помчишь! осадил молодого товарища Баринов и с укоризной посмотрел на Рыжкова, давая тому понять, мол, что же ты, командир, молчишь.

Младший сержант сразу понял, к чему клонит пулемётчик, но с принятием решения не торопился. Он думал, как подобрать нужные слова, чтобы отправить Егорьева и притом не обидеть товарища.

Красноармеец Егорьев! Как старший пограничного наряда, приказываю ВАМ пробиться к заставе и доложить начальнику, что германская пехотная рота пытается переправиться на нашем участке государственной границы СССР, а мы не даём им это сделать! отдал приказ Рыжков. Видя, что Владимир не хочет воспринимать всё выше сказанное, Григорий перешёл на строгий официальный тон, которого так боялись на заставе все молодые красноармейцы. Товарищ Егорьев, Вы поняли мой приказ? Не слышу ответа или вы забыли, как положено, отвечать старшему по званию?

Так точно, товарищ младший сержант! Я вас понял! Приказ исполню! чётко, как учили, отвечает молодой боец.

Ты не дуйся Вова - так надо для дела! Гранаты оставь нам и пока тихо, давай уже иди! Мы справимся, уже по-дружески произносит Рыжков.

Расскажешь там… нашим, напоследок шепчет прощальные слова Саня, потом помогает Егорьеву выбраться из окопа и, пока тот не скрывается из вида, провожает товарища долгим взглядом.

Пограничники заняли свои места в окопе и стали готовиться к предстоящему бою. Баринов осмотрел два диска к ДП, выложил на бруствер две гранаты, снял с пояса фляжку, зачем то потряс её возле уха и убрал в нишу к дискам. Рыжков тоже вытащил свои гранаты и удобно положил их на бруствере, затем отделил от автомата ППД диск и установил новый. Начатый диск он разобрал и стал пересчитывать патроны, которых осталось всего двенадцать штук. Он увидел, как нахмурилось лицо товарища после того, как тот пересчитал патроны в диске, и обратился к Григорию с предложением:

Командир, надо бы нашего Василя сюда подтянуть. Винтовка, патроны и гранаты тоже не помешают. Я сейчас быстро сползаю.

Добро! Иди, а я посмотрю за их берегом. В случае чего, тебя прикрою, - соглашается с товарищем Рыжков...

Прошло минут двадцать прежде, чем Баринов вернулся в окоп, принеся на себе безжизненное тело Шалованова и его винтовку. Боец в изнеможении опустился на дно окопа, несколько минут сидел молча, шумно вдыхая и выдыхая воздух и приходя в себя от усталости, затем нащупал рукой фляжку с водой, взял её в руки, открыл и жадно начал пить воду. Утолив жажду, парень снял с фуражку, положил её рядом, согнулся в поясе и начал лить воду себе на голову, кряхтя от удовольствия. Пока Баринов отдыхал, Григорий отнёс тело Шалованова на край окопа, осторожно уложил его на землю, расстегнул пуговицы на груди, забрал документы и прикрыл голову парня накидкой. Через пару минут боец продышался, привёл себя в порядок, затем стал вытаскивать из шеловановских подсумков обоймы с патронами, выложил на бруствер две гранаты РГД, рядом пристроил готовую к стрельбе винтовку.

Ты не против, если оставлю к "мосинке" только две обоймы патронов, а остальные раздербаню и набью ими свой диск? спросил товарища Саня. Соглашаясь с товарищем, Григорий молча кивнул головой и, не отрывая бинокль от глаз, продолжил внимательно наблюдать за вражеским берегом. Спустя минуту младший сержант спокойно произносит: Саня, они забегали возле лодок. Давай готовиться...

"Гости" явно не ожидали такого "сердечного приёма", уцелевшие лодки стали разворачиваться, пытаясь выгрести к своему берегу. Человек двадцать солдат, попавших в воду, преодолевая течение, где вброд, где вплавь стали переходить Западный Буг и возвращаться на свою сторону реки.

Ловушка! Мины в воде! Берег минирован! сразу после разрывов гранат начали орать ошеломлённые солдаты. Кто-то из офицеров роты спешно доложил по радио в штаб батальона о такой неожиданности и попросил прислать сапёрное отделение. С немецкого берега хорошо было видно как два взвода, размещённые на больших десантных лодках строго по намеченному графику отошли от берега, без проблем дошли до середины реки, пересекли линию границы, проходящую как раз посередине речного фарватера реки Западный Буг, и начали двигаться в сторону советского берега. Командир, оставшийся на берегу, практически не отрывал полевой бинокль от глаз и следил за ходом переправы двух взводов своей роты.

Офицер видел, что когда первые две лодки с людьми практически добрались до берега, ещё плохо различимого от утреннего тумана над водой, раздались два сильных взрыва, а потом ещё два. Берег у реки, после серии взрывов заволокло серым дымом и что там происходит, увидеть не представляется возможным. Слабая речная волна, поднятая взрывами, неспешно добралась до левого берега реки и качнула штурмовые лодки, стоящие на воде и уже готовые к переправе.

Затем до слуха донеслись истошные крики солдат, одиночные винтовочные выстрелы и автоматно-пулемётные очереди из незнакомого оружия, звучащие на русском берегу. Что ещё может прийти в голову? Только то, что два взвода попали в какую-то ловушку, очевидно устроенную погранстражей "иванов", которую изначально в расчёт никто не взял! Штабные умники посчитали, что русские жандармы, такие же, как у поляков - после налёта авиации и первых снарядных разрывов должны были, побросав своё оружие, разбежаться по сторонам.

Пограничному наряду Гриши Рыжкова повезло, что немцы долго связывались со своим командованием и передали информацию о минировании берега прибрежной территории реки и закладке мин в самой воде. Пока разбирались - упустили время. Командир роты гауптман Буллер получил лёгкий нагоняй от майора, но договорился, чтобы артиллерийская батарея снарядами обработала проблемный участок прибрежной территории. На согласование "заявки" ушло ещё целых двадцать минут времени, потом заговорили орудия, начав обстреливать русский берег. Более того, на тот берег, с шелестом полетели осколочные прыгающие мины, выпущенные из батальонных миномётов. Весь "концерт" продлился около тридцати минут. Осматривая берег сквозь линзы цейсовского бинокля, гауптман Булер не узнал профиля берега - мины и снаряды, своими разрывами перепахали всю землю, проредили кусты и ветви деревьев, зажгли траву. Под огнём артиллерии и миномётов переправляться не стали, боясь потерять людей и повредить лодки от разлёта шальных осколков.