Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

Здорово, Дима! Старшина был на складе. Вместе с сержантом Михайловым они что-то там пересчитывают, поздоровался с младшим сержантом пограничник и сразу же отправился по своим делам.

Младший сержант обращается ко мне:

Вы товарищ сержант вместе с вашими людьми, покуда, постойте тут, в стороне у входа, а я сейчас поднимусь на этаж и доложу о вас дежурному по комендатуре.

После нашего краткого разговора младший сержант направился к входной двери, вошел в здание и исчез внутри Комендатуры. Мы со всем своим "барахлом" отошли к стене здания и стали ждать возвращения старшего машины. Прождали десять минут. На одиннадцатой минуте из дверей вышел "наш" младший сержант и, не подходя к нам, прямо с порога сообщил: Сержант! Я о вас доложил. Дежурный сказал, что через пару минут сам к вам подойдёт. А пока ждите! уходя по своим делам, парень поворачивается к нам лицом и на прощанье кратко произносит: До встречи!

И действительно, через три минуты к нам подходит молодой подтянутый старший лейтенант с красной повязкой дежурного, одетой на правую руку командирской рубахи и представляется:

Здравствуйте! Дежурный по комендатуре старший лейтенант Кузнецов. Кто старший команды? Представьтесь!

Сержант Горский. 447-й корпусной артиллерийский полк! Я назначен старшим команды артиллерийских наблюдателей. По заданию командования следуем в район строительства оборонительных укреплений в районе треугольника деревень Шилеево, Колядно и Галычёво. Извините, товарищ старший лейтенант, большего сказать не имею права, отвечаю командиру за всех присутствующих.

Попрошу всех предъявить свои документы. Все, что имеются - красноармейские книжки, командировочное предписание, комсомольские или партийные билеты и документы на знаки, строго произносит Кузнецов, дополнительно к словам показывая пальцем руки на нагрудные знаки, мой и ефрейтора Цымбалюка.

Мы все трое дружно полезли в свои нагрудные карманы за документами. Я увидел, что мои подчинённые вместе с имеющимися документами отдают в руки дежурного и личные письма. Сделав вид, что просто держит письма в руках, Кузнецов стреляет глазами на штампы на конвертах и сразу же возвращает их владельцам:

Ваши письма мне не нужны. Они личные и к делу не относятся. Забирайте их обратно.

Пока Цымбалюк и Петров убирают свои письма, старший лейтенант внимательно рассматривает документы, потом, зацепившись за что-то, поднимает глаза на меня и задаёт вопрос:

Тут вот, в вашем предписании, не очень разборчиво поставлена подпись. Назовите мне звание и фамилию командира полка?

Разрешите, товарищ старший лейтенант? спрашиваю разрешения и после согласия, начинаю отвечать дотошному командиру: Предписание подписал майор Дмитриев, он зам начальника штаба полка по разведке. А фамилия командира полка полковник Маврин.

А как его все зовут между собой? спрашивает Кузнецов и тут же обращается к Цымбалюку: Ответьте мне вы, товарищ ефрейтор?

Товарища полковника вси промеж себе называют Сан Саныч! смущённо отвечает ефрейтор.

А кто в полку возглавляет особый отдел? ещё звучит вопрос.

Этот... как его... Товарищ лейтенант Дудко! сбивчиво отвечает Петров, совсем забыв о специальной приставке к званию полкового особиста.

Видимо наши ответы удовлетворили старшего лейтенанта и он, быстро просмотрев остальные документы, со словами: Документы в порядке! Прошу прощения за доставленные неудобства! Бдительность превыше всего! возвращает их нам.

Мне звонили о вас из Управления погранотряда и из Штаба вашего полка, предупредили, чтобы я вас по возможности быстро отправил на заставу в Шилеево. Заставская полуторка в ремонте, но сегодня должна прибыть повозка. На ней и доберётесь до заставы. Ездового зовут красноармеец Исхаков Рафкат, колоритный такой парень, родом из татарского селения, откуда-то из-под Казани, отличный наездник и стрелок. Бойцы именуют его по-простому - Рафик. Одним словом, ждите, продолжает объяснять старший лейтенант, попутно сообщает, что отдаст распоряжение, чтобы нас покормили.

Я только-только собрался узнать у сержанта, помошника дежурного по комендатуре, как пройти в столовую и когда мы сможем пообедать, как увидел, что во двор комендатуры неторопливо въезжает повозка с "нашей" пограничной заставы, запряжённая всего одной лошадкой. Взяв под уздцы немного хромающую лошадь, смуглолицый, с наголо обритой головой, не высокого роста красноармеец ведёт её к колодцу с водой. Откуда-то из-под широкой лавки он извлекает небольшое цинковое ведёрко, наполняет его водой и сначала даёт немного попить своей лошади, затем пьёт сам.

Привет тебе земляк! Подскажи нам, пожалуйста, ты часом не с Шилеевской заставы будешь? Если да, то когда собираешься выехать обратно? подхожу к бойцу и, не вдаваясь в подробности, кто мы, что мы, откуда мы прибыли и зачем нам на заставу, вступаю с ним в разговор.

Смуглолицый пограничник со знаками "Ворошиловский стрелок" и "ГТО" на груди форменной рубашки поворачивает свою голову на мой голос и, увидев нас, сначала улыбается открытой доброй улыбкой во все свои тридцать два зуба:

Якши! Привет и вам!

Когда этот невысокий парень разглядел нас более подробно и увидел, что перед ним стоят трое обычных красноармейцев с эмблемами пушек на чёрных петлицах, сразу как-то замкнулся в себе, взгляд его тёмных глаз стал изучающим и недоверчивым, мол, какого шайтана от него надо этим пришлым чужакам. Преодолев некоторое смущение от встречи, боец начинает задавать разные вопросы и говорить:

Ты зачем моя спрашиваешь - расспрашиваешь? Здесь комендатура и совсем нельзя с первым встречным разговор вести! Граница рядом! Ты иди к дежурному и у него всё узнавай! Я совсем простой, нэ командир, да? Разговора нет! Якши?

Да видели мы уже дежурного по комендатуре, говорили с ним. Он нам сказал тебя ждать. Если не веришь - сам сходи к товарищу старшему лейтенанту, доложи о своём прибытии и спроси его о нас, по простому говорю с парнем, т.к. ещё со времени своей «срочки» помню, что такие бойцы сухой уставной язык плохо воспринимают, долби не долби ему, только нервы себе испортишь! Те выходцы из закавказских республик, которых призвали из городов или больших селений, успели получить приличное образование и изучить русский язык, видели технику, читали книжки и ходили в кино. Таким ребятам армейская служба давалась намного легче, чем тем парням, которые всю свою жизнь провели в далёких кишлаках и аулах, где они день и ночь трудились на земле. Много времени и сил уходит у младшего командира на то, чтобы за два-три года из такого юноши слепить приличного бойца РККА, способного как надо понимать и выполнять все команды, отдаваемые командирами в бою!