Андрей Бодров - История эпидемий [От чёрной чумы до COVID-19] [litres]

Торговцы мехом сообщали о похожих следах и за Каскадными горами. В апреле 1829 года Джон Форт, сотрудник компании Hudson's Bay, находился в Форт-Колвилле, сообщая об эпидемии оспы, которая могла произойти пятьдесят или шестьдесят лет назад. По его мнению, следствием этой болезни должны быть огромные жертвы.

Источники предполагаются разные. Кто-то из ученых говорит, что оспа могла быть занесена с Камчатки, где в 1768 году была эпидемия оспы. Другие указывают на корабли, которые курсировали через океан, а потом заходили в местные порты в 1775 году.

За первой эпидемией оспы последовали другие, в 1800–1801 годах, затем в 1830–1860-х годах. Кроме того, были грипп и корь, которые также уносили тысячи жизней.

От нее больше всего пострадали аборигены, смертность у которых достигала 50 %. Причем это данные по территориям вокруг Сиднея, а что творилось в других частях континента, так и осталось неизвестно.

Сведения остались от сосланных сюда осужденных преступников, которые поселились в Порт-Джексоне. С апреля 1789 года они обнаруживали тела многих аборигенов на скалах и пляжах Порт-Джексона. Почти все беременные женщины, две трети детей моложе 5 лет и около трети остального населения умерли. Случаев заболевания среди белых не было, поскольку все белые уже были иммунизированы предыдущей болезнью или прививкой струпа от больного человека.

Происхождение вируса остается предметом дискуссий. В настоящее время наиболее вероятным считается то, что матросы привезли эту болезнь во время своего ежегодного плавания на сбор морских огурцов в Арнемлэнд, в Австралию, и эта болезнь распространилась оттуда по всему континенту.

Местное происхождение вируса исключено, поскольку плотность населения в Австралии недостаточна для формирования постоянного резервуара для него. Члены экспедиций Джеймса Кука 1770 года и Жана-Франсуа де ла Перуз 1788 года исключаются в качестве носителей, поскольку ни у одного из них не было оспы, и время между их контактом с аборигенами и началом заболевания было бы слишком большим.

Наиболее вероятно, что моряки из Макассара (поселение на острове Сулавеси, ныне Индонезия) привезли оспу, потому что вспышка оспы в Индонезии зарегистрирована в 1780-х годах. Из северной Австралии вирус распространялся по торговым маршрутам через весь континент, пока не попал в Сидней, где болезнь и была зафиксирована. Также показательно, что аборигены со шрамами от оспы были замечены по всей Австралии в 1820-х годах. И еще до того, как белые поселенцы стали плотно контактировать с местными жителями в разных регионах, на континенте было 28 названий для оспы.

Платяная и головная вошь известны человечеству с античных времен и описаны были еще за четыреста лет до Рождества Христова. Вши переносят на себе различные и крайне опасные инфекции, такие как сыпной и возвратный тиф, а также волынскую лихорадку и прочие.

Ученые из марсельского Средиземноморского университета исследовали пульпу 72 зубов из найденных останков 35 солдат, у 7 из них была обнаружена окопная лихорадка, у остальных же присутствовал возбудитель эпидемического тифа. Оба недуга распространяются вшами.

Когда «Великая Армия» Наполеона Бонапарта форсировала Неман и вторглась в Россию, в ее рядах уже были тифозные больные. Эпидемией тифа к тому времени была охвачена половина Польши, и император французов издал строгий приказ следовать точно по маршруту, избегая контактов с местными. Но армии нужна была еда, а подвоз иногда запаздывал, так что солдаты часто отнимали продукты и фураж у местных, заодно цепляя заразу.

Сначала довольно редкие, очаги болезни быстро распространились на все войско. Один из участников событий писал: «Тиф, порожденный в Отечественную нашу войну в 1812 г., по огромности и разнородности армий и по стечению и высокой степени всех бедствий войны, едва ли не превосходит все военные тифы, бывшие до сего времени. Он начался в октябре месяце: от Москвы до самого Парижа по всем дорогам бежавших французов появлялся тиф, особенно убийственный по этапам и госпиталям, и отсюда распространялся в сторону от дорог между обывателями».

Французская армия фактически превратилась в огромного разносчика инфекции, от чего страдали и жители поселений, через которые она проходила. Об этом пишет доктор Генрих Роос: «Занесли эту болезнь мы, пленные, так как у нас я наблюдал отдельные случаи заболевания еще в Польше и развитие этой болезни во время отступления от Москвы. Здесь я имел возможность более внимательно проследить течение этой болезни, сопровождавшейся, в большинстве случаев, смертью».

В одном из госпиталей, в котором лечили как русских, так и французов, за три месяца погибло более полутора тысяч человек. Позднее эпидемия распространилась и на русскую армию. Французы потеряли от тифа до 300 000 человек, русские же – около 80 000. Мирные жители иногда вымирали целыми деревнями… Фельдмаршал М.И. Кутузов издал приказ: «…Предписываю корпусным начальникам строжайше подтвердить, чтоб нижние чины ни под каким видом не были допущаемы пить грязную воду, которая, как и из опытов дознано, служит последствием к болезням…»

Вот что написал главный хирург армии Бонапарта Ларрей об организации русских госпиталей: «Привлекшие мое особенное внимание больницы сделали бы честь самой цивилизованной науке… Четыре главные из них это: Шереметьевская, Голицынская, Александровская и Воспитательный дом. Воспитательный дом расположен на берегу Москвы-реки под охраной кремлевских пушек, и это, без сомнения, лучшее из учреждений подобного рода во всей Европе». Он же дает противоположную оценку французской санитарной службе: «Ни один враждебный генерал не мог выбить из строя столько французов, сколько Дарю, начальник интендантского управления французской армии, которому была подчинена санитарная служба».

Русские солдаты старались выбирать вшей из одежды, удаляя их и отбрасывая в сторону или швыряя в угли костра на биваке. В германских же частях Великой Армии, состоявшей наполовину из немцев, были приняты деревянные валки, на которых прокатывали одежду, раздавливая вшей, что вело к повторному заражению. Фридрих Принциг в своей книге «Эпидемии во время войн» писал: «Французы бросили в Москве тысячи больных тифом солдат, которые все умерли…». Отступая из России, французы разнесли тиф по Европе, потерявшей за время эпидемии более 3 000 000 человеческих жизней.

Что же касается Великой Армия Наполеона, с которой он собирался покорить весь мир, то в начале войны она насчитывала 600 тысяч человек, по окончанию войны выжило только около 30 тысяч, а остались в строю меньше тысячи.