Андрей Бодров - История эпидемий [От чёрной чумы до COVID-19] [litres]

Власти по приказу императрицы удалили язык Спасского набатного колокола (на Набатной башне), собиравшего людей на улицах и площадях, чтобы предотвратить новые выступления. В 1803 году сам колокол был снят с башни и передан в Арсенал, а в 1821 году – в Оружейную палату.

Граф Орлов составил план мер по подавлению эпидемии. Он приказал открыть новые карантины, создать специализированные изолированные инфекционные больницы, увеличить число больниц общих практик и поднять жалованье докторам. Город разделили на 27 участков, на территории которых производился учет и изоляция больных, а также вывоз умерших. Выписанным из карантина предлагали материальную поддержку. На заставах за городом мужчинам платили по 15 копеек в день, а женщинам – по 10. Женатых людей, выписавшихся из больницы, награждали по 10 рублей, холостых – по 5. После этого люди охотно шли в карантин, если заболевали.

Сразу же в Москве открывались новые бани, организовывались работы по починке дорог и расчистке площадей от старых построек и мусора, дезинфицировали жилища. Орлов лично обходил больницы, сопровождая врачей, и проверял качество содержания больных. Вернулись к работе городские службы, возобновились поставки в город продовольствия и питьевой воды. Осенью эпидемия чумы пошла на убыль: в сентябре от болезни скончалось примерно 21,5 тысячи человек, в октябре – 17,5 тысяч, в ноябре – 5,2 тысячи, а в декабре – 805 человек.

В ноябре Екатерина II вызвала Орлова обратно в Петербург, комиссия обер-прокурора Всеволожского продолжила работу в Москве. За свои действия по борьбе с эпидемией и наведение порядка в Москве Орлов был награжден: в Екатерининском парке в его честь возвели мраморную триумфальную арку (Орловские ворота) с надписью «Орловым от беды избавлена Москва» по проекту архитектора Антонио Ринальди. На аттике паркового фасада написано: «Когда в 1771 годе на Москве был мор на людей и народное неустройство, генерал фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов, по его просьбе получив повеление туда поехать, установил порядок и послушание, сирым и неимущим доставил пропитание и исцеление и свирепство язвы пресек добрыми своими учреждениями». В честь Григория Орлова была также отчеканена медаль, на которой были выбиты надписи: «Россия таковых сынов в себе имеет» и «За избавление Москвы от язвы в 1771 году», эти медали Орлов мог вручить тому, кого он бы посчитал достойным награды.

Более 300 участников бунта были отданы под суд, приговоры были подписаны лично императрицей в начале ноября. Четверо организаторов бунта и инициаторов убийства Амвросия повешены, около 200 участников были биты кнутом и отправлены на каторгу.

Согласно отчетам, предоставленным Орловым в Государственном совете, с момента начала эпидемии до конца ноября 1771 года в Москве от чумы умерло порядка 50 тысяч человек. Эти цифры подтверждаются данными московского врача Александра Судакова: 56 907 человек. В письме же Екатерины немецкому публицисту Фридриху Мельхиору Гримму от 30 января 1775 года отмечается, что в Москве от чумы умерло более 100 000 человек.

При этом комиссия во главе с Орловым за несколько месяцев в Москве израсходовала порядка 95 тысяч рублей.

Эпидемия чумы и бунт сделали актуальным вопрос о водоснабжении города. Жители в основном брали питьевую воду из московских рек, которые были запущены и сильно загрязнены. Екатерина II 28 июня 1779 года подписала указ о строительстве первого московского водопровода, который бы обеспечивал жителей города чистой водой. Специальная комиссия во главе с инженером Фридрихом Бауэром провела исследование ключевых вод во многих местах Москвы и ее окрестностей. Строительство водопровода было начато в 1779 году и продолжалось 26 лет.

На тихоокеанское побережье Северной Америки, вероятно, ее завезли испанские корабли. Больше всего она проявилась в районе нынешнего американского штата Вашингтон, особенно в районе Пьюджет-Саунд и на западном побережье. Там, по оценкам, погибли 30 % населения, а возможно, что и еще больше. Общее число жертв оценивается в более чем 11 000 человек.

Это была первая эпидемия оспы на побережье Тихого океана, жертвами которой стали несколько племен. Всего она охватила земли от Орегона до Аляски.

12 мая 1792 года участник экспедиции Арчибальд Мензис записал: «У многих индейцев оспа». Два дня спустя руководитель экспедиции Джордж Ванкувер отметил, что двумя днями ранее его люди встретили человека, который страдал от оспы. «Несчастная болезнь не только распространена, но нужно понимать, что она чрезвычайно смертельна среди них, поскольку ее неизгладимые признаки можно увидеть на многих; многие потеряли зрение на один глаз, и было обнаружено, что это был в основном левый, что объясняется патогенным эффектом этого катастрофического зла».

В июне тот же Ванкувер писал: «Дома до недавнего времени были резиденцией индейцев. Жилища еще не были разрушены; все внутри, а также небольшая прилегающая территория, которая была недавно заселена, заросли сорняками; в промежутке между ними обнаружилось несколько человеческих черепов и других костей, разбросанных в на земле».

В середине июня на восточной стороне залива Пьюджет-Саунд члены экспедиции высадились возле заброшенной деревни. Деревня, где по прикидкам могли жить 400–500 человек, была пуста, и были видны только остовы жилищ. Мензис отметил в своем дневнике, что они видели всего несколько человек на своем пути, хотя, судя по заброшенным деревням, людей должно быть гораздо больше. И они не могли понять, в чем тут дело.

У некоторых племен память об этой катастрофе сохранилась в преданиях, которые были записаны позже разными исследователями. Так, один из индейцев с северо-западной части острова Ванкувер сообщил, что его прадед говорил, что было столько умерших, что не хватало живых их похоронить. Тогда оставшиеся просто обрушили строения над трупами и ушли.

Натаниэль Портлок, английский торговец мехом, свидетельствует, что оспа проникла и на Аляску. Он пишет о поселении Ситка в 1787 году, что ожидал, что там будет много людей, но «я заметил, что самый старый из мужчин, у которого была сильная оспа, похож на девочку лет 14… Старик… сказал мне, что болезнь была большой … и что он сам потерял десять детей».

Участники экспедиции Льюиса и Кларка обнаружили следы болезни в нижней части реки Колумбия. 3 апреля 1806 года Уильям Кларк отметил, что «старик… показал женщину, сильно изуродованную оспой, и дал понять, что все они умирают от «беспорядка», который разрисовал их лица, и что они были близки к тому, чтобы умереть от этого, как девочка». Кларк подсчитал время эпидемии, у него получилось – с 1776 по 1778 год.