Патрик О'Брайан - Каперский патент

— Море отступило! — воскликнул Стивен. — Я ошеломлен.

— Говорят, что в этих местах оно так поступает дважды в день. Технически это известно как отлив.

— Черт тебя побери, Джек Обри! — выругался Стивен, выросший на не знающих сильных колебаний берегах Средиземного моря. Он стукнул себя ладонью по лбу и воскликнул: — Здесь, должно быть, имеется какая-то имбецильность. Какая-то слабость. Но, может быть, я привыкну к приливам и отливам со временем. Скажи мне, Джек, ты же заметил, что лодка, так сказать, оказалась на необитаемом острове, и поэтому прыгнул в море?

— Думаю, это заметили все на борту. Давай, хватайся за планширь, и мы столкнем ее в море. Я почти чую отсюда кофе.

Когда второй кофейник почти опустел, Стивен услышал пронзительный визг скрипки где-то впереди, и после первых писков глубокие голоса шелмерстонцев затянули шанти:

Где-то краем сознания Стивен заметил и, должно быть, запомнил команду «С якоря сниматься!» и знакомый свист дудки, потому что произнес:

— Мне кажется, бедные существа поднимают якорь.

— Ох, Стивен, — воскликнул Джек, — прошу прощения. Я планировал поговорить с тобой, как только мы поднимемся на борт, но меня одолела жадность. Текущий план — поднять якорь, выйти в море с хвостом отлива и направиться на ост с тем ветром, какой найдется. Что ты думаешь?

— Мое мнение на эту тему будет столь же ценным, как твое — по поводу ампутации ноги юного Эдвардса. Ее он, кстати говоря, скорее всего с Божьего благословения сохранит. Но я понимаю, что ты завел разговор только из почтительности. Единственная моя мысль — раз «Диана» выходит в море тринадцатого, я ожидал и боялся как минимум еще двух этих чертовых ночей.

— Да. Отплывает она тринадцатого. Но ты же знаешь, как часто ветер прижимает нас к этому берегу Пролива, особенно в Плимуте. У меня сердце разобьется, если мы опоздаем. И вот что мне еще в голову пришло во время ночной вахты. Если офицеры и старшие мичманы «Дианы» хоть немного похожи на наших, то ночь двенадцатого они проведут на берегу с друзьями. Это не то чтобы сделает захват проще, но, по крайней мере, не таким сложным. И менее кровавым, может быть, даже гораздо менее кровавым.

— Тем лучше. Ты обдумал, как мы все устроим?

— Почти ничем другим и не занимаюсь после выхода из Шелмерстона. Как я уверен, ты знаешь, эскадра приближается к берегу днем и отходит ночью. Надеюсь присоединиться к ним вдали от берега ночью одиннадцатого и проконсультироваться с Баббингтоном. Если мы договоримся, то на рассвете они подойдут к берегу, как обычно, а мы останемся вдали, меняя пушки на карронады.

Ночью двенадцатого они отходят со всеми огнями. Мы к ним снова присоединяемся, получаем добровольцев и подходим к берегу с заглушенными огнями. Становится на якорь на глубине двадцать саженей прямо на траверзе маяка, довольно близко, вне пределов досягаемости пушек форта. Но до этого караван шлюпок в темноте отправится к берегу. Как только мы получим сигнал, то начнем обстреливать восточную часть города, будто бы собираемся высадиться на перешейке, как раньше, и сжечь верфь.

А пока мы громыхаем так быстро, как можем, стреляя холостыми, чтобы никому из местных жителей не обрушить на голову крышу дома (всегда считал это неспортивным поведением), шлюпки делают свое дело. Вот как я вижу план в общих чертах. Но уточнить детали не получится до того, как Баббингтон озвучит свое мнение. Возможно, он не согласится с предложенным планом.

— Ради всего святого, не будешь же ты сомневаться в доброй воле Уильяма Баббингтона?

— Нет, — согласился Джек, но после паузы добавил: — Нет. Но ситуация не та, что раньше, когда он находился в моем прямом подчинении.

В тишине Стивен услышал возглас с носа «Панер, сэр» и гораздо более громкий ответ с якорного шпиля: «Якорь чист и готов к подъему».

Вскоре Том Пуллингс с улыбкой на лице доложил, что корабль снялся с якоря, баркас и оба катера посланы вперед с буксирным концом, а в открытом море, кажется, ветер с веста.

— Очень хорошо, — ответил Джек. — Продолжайте, пожалуйста, мистер Пуллингс. — И потом, поколебавшись и с нерешительной улыбкой: — Ветер… ветер прямо во Францию.

Туманной ночью четверга впередсмотрящий «Сюрприза» закричал с фор-марса-рея:

— Ахой, на палубе! Кажется, вижу их.

— Где? — уточнил Джек.

— Один румб по правому крамболу. Не дальше двух-трех миль.

Корабль шел под незарифленными парусами с неустойчивым ветром в полный бакштаг. С марсов впереди почти ничего не разглядеть, поэтому Джек, забросив за спину ночную подзорную трубу, вскарабкался по тугим, сырым от росы вантам на грот-салинг.

Он всматривался некоторое время, но ничего не увидел до тех пор, пока туман не расступился и, гораздо ближе чем он ожидал, не открылась линия из четырех кораблей. Они строго держали дистанцию, идя в крутой бейдевинд левым галсом. Почти наверняка эскадра Сен-Мартена. Такой теплой ночью и при спокойном море большинство орудийных портов держали открытыми, из них лился свет. Джек пересчитал порты и успел узнать в третьем корабле в линии восемнадцатипушечный «Тартарус», прежде чем дымка их не размыла вначале до четырех желтых полос, а потом и вовсе не скрыла.

Когда они появились вновь, все передние порты оказались темны. Отбили восемь склянок, и на борту «Тартаруса» виднелись только одно или два светлых пятна, открытый порт в кормовой каюте и кормовой фонарь. Восемь склянок отбил старый, помятый колокол на «Сюрпризе». Джек услышал, как помощник боцмана свистит «погасить огни», и поднялся на палубу, когда вахта собралась.

— Кто-то тряс песочные часы на «Тартарусе», — сказал он Пуллингсу, задавая курс. — На «Тартарусе» явно спешат, отбили склянки на две-три минуты раньше. — И входя в каюту, заметил: — Господи, Стивен, у меня словно гора с плеч свалилась. Эскадра в пределах видимости на северо-западе, и мы в течение часа уже сможем поговорить с ними.

— Я так рад, что твоя тревога ушла, — сказал Стивен, посмотрев поверх нот, которые правил. — Возможно, теперь ты сядешь и спокойно съешь ужин, если только и вправду не решил подождать, чтобы пригласить Уильяма Баббингтона и Фанни Рэй. Ади приготовил великолепную марсельскую уху, хватит на четверых, а то и на шестерых.

— Нет. Военный совет, безусловно, должен пройти на борту «Тартаруса».

— Совершенно верно, но, в любом случае, еда поможет тебе успокоиться. Ты был в печальном расположении духа, дружище. Я редко когда видел тебя столь нетерпеливым.

— Да ну, — откликнулся Джек, улыбаясь, пока усаживался в кресло, — полагаю, любой командующий нашел бы сегодняшний день тяжелым.