Дмитрий Пучков - «Рим». Мир сериала

Д. Пучков:Бросается в гущу, покинув строй.

К. Жуков:Что недопустимо. Люций Ворен его вытаскивает и получает от Пулло по роже, за что Пулло вяжут и сажают в карцер, потому что за нападение на старшего товарища в боевых условиях полагалась смерть. Ну и после пяти минут лицезрения битвы при Алезии мы перемещаемся в лагерь, где Люций Ворен орет на весь плац (в это время порют Тита Пулло), что «воров удавят!».

Ну, там еще появляются Юлий Цезарь и Верцингеторикс. Верцингеторикса перед Юлием Цезарем раздевают – типа сдавайся.

Д. Пучков:Верцингеторикс – это галльский вождь.

К. Жуков:Это начальник галлов, которого в битве при Алезии вдребезги разгромили. Кстати, я не могу припомнить ни одного источника, где было бы написано о раздевании Верцингеторикса. Это киноделы выдумали, чтобы было свирепее.

Д. Пучков:Но выглядит неплохо – унижение: только что ты был царь, бог, воинский начальник – и вот…

К. Жуков:Да, тут, кстати, показывают важную вещь: сдаваясь в плен, Верцингеторикс целует легионную аквилу – того самого орла, который являлся главным штандартом легиона. Аквилу показывают очень близко – это то ли деревянное, то ли пенопластовое сооружение, очень красиво выполненное, покрашенное золотой красочкой, которая кое-где пообтерлась.

Д. Пучков:От частых поцелуев.

К. Жуков:Да, от частых поцелуев галльских вождей – всё слизали… Это сыграет в дальнейшем важную роль.

Д. Пучков:Аквилы вообще сохранились?

К. Жуков:Полно!

Д. Пучков:Орел золотой был?

К. Жуков:Бронзовый. Как правило, позолоченный.

Д. Пучков:Ну то есть тяжелый?

К. Жуков:Тяжелый, но небольшого размера.

Д. Пучков:На палке. Ну в кино-то здоровенный!

К. Жуков:В кино показали орла фактически в натуральную величину.

Д. Пучков:Килограммов на пятнадцать, если из золота. Запаришься с такой палкой ходить.

К. Жуков:Да, ходи, тренируйся.

Д. Пучков:Тяжело.

К. Жуков:Ну а если бы он был полый, например?

Д. Пучков:Может быть, да.

К. Жуков:Тогда бы его сдувало ветром.

Д. Пучков:Со свистулькой!

К. Жуков:Со свистулькой. И тут выясняется, что друг и соправитель Цезаря Гней Помпей Магн (то есть Великий) только что овдовел. А супругой его была дочь Цезаря. Показывают очень трогательную сцену, как в Риме умирает жена Помпея, тут же следует не менее трогательная сцена в Алезии, где Цезарю моментально приходит «эсэмэска» с печальным известием. Конечно, все это очень душещипательно, но дело в том, что дочь Цезаря умерла в 54 году до н. э., а речь идет о 52 годе до н. э. Зачем так перевирать историю, я не знаю. Видимо, чтобы объяснить, почему Помпей поссорился с Цезарем. Вроде как последнее, что их связывало, – это дочь Цезаря, а теперь она умерла – и все: любовь прошла, дружба врозь. Но на самом деле им это совершенно не мешало целых два года дружить, и отношения у них испортились по совершенно прагматическим причинам. Кстати, с раскрытием прагматики в сериале полный порядок, они могли бы разрыв любым другим сценарным ходом оправдать.

Д. Пучков:А вот Цезарь – благородный патриций. Их правильно называть патрициями?

К. Жуков:Да. Партиец.

Д. Пучков:Да… «А здесь ошибка, Петька, – партийцы». Так вот, он благородный, а дочку отдал за плебейского Помпея?

К. Жуков:К излету республики все очень сильно поменялось относительно архаического периода. Ну да, аристократы – это хорошо, но к поздней республике – старый уважаемый плебейский род, который «еще из тех» плебеев, имел вес.

Д. Пучков:Мегаплебеи!

К. Жуков:Да, мегаплебеи поднялись очень высоко, потому что все стало оцениваться через деньги: если ты плебей, но у тебя много денег, то ты сразу оказываешься очень уважаемым. Ну а патриции такие были плохонькие, бедные, и уже неважно было, что у кого-то, скажем, от Тарквиния Гордого род идет…

Д. Пучков:Приходится поступаться.

К. Жуков:Нет, ну все, конечно, уважают древность твоего рода, но как-то, знаешь, все-таки…

Д. Пучков:Деньги покажи, да?

К. Жуков:Да и карьера как-то у тебя не очень… А Гней Помпей Великий как раз был из очень богатого, старого, уважаемого плебейского рода. Собственно, потом в фильме Люций Ворен скажет, что смахивает на галла, потому что рыжий, а на самом деле он из старого уважаемого плебейского рода, вот так вот! Это как раз очень похоже на правду.

Д. Пучков:Между тем в Риме солдаты Цезаря раздают ништяки из трофеев, которые Цезарь эшелонами отправлял из Галлии, чтобы подкупить сограждан, крайне падких до халявы.

К. Жуков:И во время процессии, когда римские квириты с воодушевлением воспринимают внимание своего главного начальника, мы знакомимся с другими важными персонажами фильма, а именно с Марком Порцием Катоном (Утическим) и Марком Туллием Цицероном. Несмотря на то что оба актера сыграли замечательно, меня откровенно удивил кастинг. Марку Туллию Цицерону было в то время примерно 54 года, и, судя по сохранившимся портретным изображениям, он был очень тучный человек.

Д. Пучков:Тучный?

К. Жуков:Пухлый.

Д. Пучков:Жирный!

К. Жуков:Да, отвратительно жирный – давайте будем говорить честно! Отвратительно жирный, с залысиной. В общем, нездорово выглядящий. Тем более что на портрете его максимально приукрасили. На самом деле, наверное, выглядел он немножко хуже. А тут перед нами худенький аскетичный актер с хорошими волосами, на Цицерона совершенно не похожий. Что касается Марка Порция Катона, будущего Утического, он был, вообще-то, на семь лет младше Цезаря, а в фильме нам показали мужика лет 75–80.

Д. Пучков:Совсем пожилого, да.

К. Жуков:Он был здоров физически, постоянно занимался спортом, имел крепкое телосложение. В общем, из-за постоянных занятий спортом и аскетического образа жизни он не бухал, не обжирался, вовремя ложился спать, делал зарядку – Катон должен был прилично выглядеть. Единственное, что в фильме показали абсолютно верно, – он все время ходил в тоге на голое тело, что было сообразно обычаям старины и приятно обычаям философов-стоиков, к школе которых принадлежал Катон.

Д. Пучков:Хардкорно.

К. Жуков:Да, хардкорно. Но почему-то он в фильме все время в черной тоге. У него траур по ком-то или как?

Д. Пучков:А тога выполняла обязанности формы, да?

К. Жуков:Да.

Д. Пучков:То есть по цвету, полоскам, способу накидывания-завязывания можно было сразу понять, кто ты, что ты?