Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Пламенеющий миф [litres]

«Праматерь», как называл княгиня Ольгу Канон Кирилла Туровского. «Матерь князей русских». Священный сосуд, избранный самим богом для того, чтобы нести Его имя по Руси. Заря перед рассветом, луна в ночи. Великанша, создававшая землю своими мощными руками. Царь-Девица, на лодке подплывающая к берегу из туманной дали, чтобы встретить своего царевича. Царица Савская, из самой Эфиопии явившаяся на встречу с мудрым царем. Богиня в соколином оперении, жрица-валькирия, брак с которой означает смерть; подносящая кровавое вино сватам и кладущая гостей почивать в сырую землю вечным сном. Отважная воительница, непримиримая мстительница, гордая княгиня, для которой независимость и равенство важнее чести считаться «дщерью» царя царей. Имя ее вместило в себя столько образов, что они заполняют собой небо, землю и воды. Юная невеста, желанная жена, мудрая бабка – это все она, и все – одновременно, будто три норны, прядущие нити людских судеб, сливаются в одно лицо и вновь расходятся. Языческая водительница в смерть и подательница вечной жизни во Христе. Пчела, голубица с серебряными крыльями, горлица. Она вобрала в себя все образы, какие способна вместить женщина. Ольга – поистине основа русского мифа и мать русского мира, в равной мере и христианской его части, и предшествующих культурных эпох. Нет на Руси исторического образа, в котором полнее воплотилась бы древняя богиня, Великая Мать. Нет картины или памятника, способного отразить все ее величие. И потому лучший памятник ей – сам многоликий и неувядающий Миф, плодящий новые тысячи и миллионы ее отражений.

Дмитрий Ростовский написал яркий панегирик княгине Ольге: именно он, живший на своеобразном рубеже между традиционно-коллективной и индивидуально-авторской литературой, наиболее полно отразил в жизнеописании Ольги традиционные черты ее образа и придал им наибольшую полноту.

«И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима, как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обидящий, налагающий наказание с милосердием, – и награждающий добрых; она внушала злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков; во всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательна к нищим, убогим и малоимущим; до ее средца скоро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла. Все дела ее, несмотря на ее пребывание в язычестве, были угодны Богу, как достойные благодати христианской».

Знаменитое властолюбие Ольги, несовместимое с христианскими чувствами, Дмитрий Ростовский решительно отрицает:

«Она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела правлении, а сама, устранившись от молвы и попечений, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения».

Бесконечный список добродетелей, всевозможные совершенства ума, души и тела – вот какой образ Ольги оставила нам древнерусская литературная традиция.

Представьте себе, что во время Великой Отечественной войны во главе нашего государства стояла молодая Валентина Терешкова, а после победы преобразовала управление экономикой, через десять лет после этого первой женщиной в мире слетала в космос, установила там контакт с инопланетянами и стала получать полезные для жизни технологии, меняющие нашу жизнь. Она одной из первых научилась после смерти попадать не в пустоту, а в прекрасный иной мир, где каждый будет бесконечно счастлив; пока это доступно не всем, но благодаря ей все больше и больше людей встает на этот путь…

При разнице устройства нашего и того общества масштаб совершенного будет, видимо, примерно такой. Да у нас бы в каждом доме висел ее портрет, на котором она была бы изображена прекрасной, как Царевна-Лебедь. Я взяла реальное лицо, чтобы вам легче было мысленно вписать его в нашу действительность, но еще добавьте, что эта молодая женщина была родной племянницей Ленина (или Николая Второго, подставьте того, кто вам больше нравится) и вдовой маршала Буденного, погибшего в первые дни войны… При таком наборе свершений она произвела бы такое впечатление на умы, что вот на дворе уже трехтысячные годы, а «Сказание о Валентине» все живет, дает материал для художественных произведений, научных трудов, идеологических споров… А молва будет, к реально сделанному, добавлять и еще больше разного, в том числе придумает, что изначально-то Валентина была простой комсомолкой\гимназисткой и работала проводницей в поезде, где молодую красавицу случайно увидел путешествующий маршал и был поражен ее умным разговором – чем будет создан более сильный художественный эффект на контрасте между начальной точкой и конечной.

Как-то так княгиню Ольгу видели люди раннего средневековья. А как ее видят наши современники? Мне не под силу прочитать все романы, в которых выведена княгиня Ольга (из трех-четырех десятков книг о Святославе я знаю лишь несколько штук), но ни в одном из тех, что мне известны, она не является положительной героиней и не изображена хорошим человеком. Везде это надменная холодная особа, то эгоистично-тщеславная, то мрачно-аскетичная, то «змеинохитрая» и притом богомольно-елейная. И даже если автор изначально настроен к ней доброжелательно (как, например, А. И. Антонов), то он не в силах объяснить древлянские казни, пытается в роман перенести мотивацию архаичных героических песен, и получается фальшиво и неубедительно.

Общая тенденция такова, что писатели Ольгу ненавидят (да и художники нередко). И это меня поражает. Ведь Миф – основной источник, откуда черпаются все знания о ней – изобразил ее безупречно прекрасной. Ольга – героиня Мифа настолько красива и умна, что трижды была объектом брачных посягательств, и в этом отношении для Мифа у нее нет возраста, она всегда невеста, всегда та, которая одной лишь встречей наводит на мысли о браке даже царей. Она достойно встречала все вызовы, которые бросала ей судьба, пользуясь то силой, то умом, то мудростью врожденной добродетели. Она одержала победы во всех своих жизненных битвах, кроме одной, последней – идеологического противостояния со Святославом. И то Миф не очень от этого огорчился, он ведь уже знал, что будущее – за ней, что уже поколение сыновей Святослава пойдет по указанному ею пути и ее политика одержит победу. Миф оставил нам в наследство образ идеальной женщины, мудрой, прекрасной и победоносной. Единственное, что Миф мог поставить ей в упрек – церковные контакты с Германией, – он отбросил, чтобы не пятнать светлый образ. Миф сделал для ее прославления все, что мог, и свою задачу выполнил.